чем и блаженны от звонка любого.
Шизофренией это всё грозит!
И рай для нас заказан в психбольнице.
Судьба ни есть какой-то там транзит
по сущему, и проще за границей
ещё раз попытать свою судьбу.
Клеймённый лоб и вырванные ноздри
не станут здесь причиною табу
на волю.
– И остались с носом монстры!
Леонид въезжал в ветхий особняк в среду, а перед тем с понедельника со своей женой Надеждой наводил порядок в выделенной им под жительство комнате. Я помогал новосёлам. Игорь Стратович, оказывается, был закадычным другом моего нового соседа и поэтому находился тут же. Лёня производил впечатление простецкого парня, работяги, обладал довольно скудным словарным запасом и часто разбавлял фразы забористой русской матерщиной. Сам он был невысок ростом, коренаст и неимоверно самоуверен, словно алхимик, разгадавший секрет философского камня. Однако, несмотря на простецкий вид, иногда на лице его проскальзывала хитрая хохлацкая ухмылка. Родом он был из Запорожья. Жена Надежда представляла собой болезненную хрупкую молодую особу, имела короткую спортивную стрижку, носила тесные юбки и короткие, оголявшие живот, футболки. Против мужиковатого супруга девица поистине выглядела принцессой.
Сосед сам завёл со мной разговор о работе. Татьяна уже его информировала в отношении меня. Мы сговорились о том, что когда определится объём работ, Леонид оповестит, и я должен буду приступить к обязанностям его помощника. Жалованье он мне положил самое мизерное, объяснив это тем, что, если обнаружит рабочая инспекция не имеющего права работать иностранца, – на него наложат крупный денежный штраф.
А ещё плакался он:
– У меня полный финансовый крах. Работы нет, а налоги душат. Я хотел подзаработать в Арике, проторчал там полгода, но лишь обзавёлся дополнительными долгами. Вот если дело пойдёт, и я раскручусь как следует, то со временем подниму тебе плату.
Ну что ж, я был рад и тем пяти тысячам песо в день, которые пообещал платить Леонид. Если буду занят на работе все рабочие дни, то набежит 25 тысяч в неделю. А этого, я уже знал, мне бы вполне хватило для сносного существования в Чили. А пока я был весь в ожидании.
По воскресеньям, после завершения церковной службы, а это происходило обычно около тринадцати часов, подбиралась дружная мужская компания, которая отправлялась завершить остаток воскресного дня в одном дешёвом ресторане. Ресторан назывался «Эстрейя» (Звезда) и находился в трёхстах метрах от русской церкви. Верховодил тут уже знакомый мне разбитной старичок Василий Иваныч. Пригласил меня туда Юра. Мне всё равно по воскресеньям обычно нечего было делать и, чтобы развеять тоску, с удовольствием стал посещать «Эстрейю». Там, изрядно разогревшись дешёвым вином, мы предавались ностальгии, вспоминали прошлую жизнь, обсуждали текущие новости, выслушивали советы и просто спорили о том – о сём. Из всей компании я меньше всех потреблял спиртное, а посему более других усваивал услышанное.
Интересно было слушать Василия Иваныча. В свои семьдесят шесть лет он был необычайно подвижен, а в
