офисной мышью и быть примерной домохозяйкой.
– Да не могу… в том то и дело. – Я прищурилась. – Многоранная?
– Да. От «много ран». У тебя за плечами огромный опыт, полный страдания. Для твоих лет это редкость.
– Мне сложно, потому что общепринятые идеалы меня не устраивают иногда. Я не могу найти свой смысл жизни. А может он мне и не нужен. Просто я точно знаю, что не хочу как все. Дом, семья, стабильная работа и исчезающие из жизни друзья – все это не мое. – Я потянулась за стаканом водки с соком, дабы утолить жажду, но обнаружила, что он пуст.
Хэнк без единого слова допил, взял наши стаканы и направился к холодильнику.
– А вот мне всегда было интересно, что об этом думают другие, – усмехнулась я.
Мне как будто нравилось задавать сложные вопросы и заставлять людей задуматься. Вселенские темы – моя слабость. И как жаль, что Бессу они были абсолютно чужды. Сколько бы раз я не пыталась заговорить с ним о чем-то вроде «Чего ты хочешь в жизни» или «Почему люди вообще умеют думать», он был невозмутим и раз за разом отвечал по типу: «Зачем эта пустая болтовня. Смысла нет и говорить о нем незачем».
– Ну, ты, конечно, спросишь тоже… – в полусмехе ответил Хэнк, возвращаясь за стол. – Я всегда поражался твоим вопросам, и они мне всегда нравились. Знаешь, для меня тема философии стоит даже выше секса.
– Это большая редкость…
Наши взгляды встретились даже несмотря на то, что я всегда пыталась избегать прямых зрительных контактов. На опыте доказано, что я – ходячее подтверждение поговорке «Глаза – окно в душу человека». В моих глазах всегда видно, что я на самом деле думаю и чувствую. Пауза в разговоре затянулась. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, при этом не думая о том, что где-то родился мент. Это была такая обычная и простая минута, в которую можно молчать и не испытывать неловкость.
– Ты так и не ответил, – улыбнулась я.
– Не знаю. Я об этом так часто думаю и все время прихожу к выводу, что для меня как будто еще не написаны стандарты. Я живу жизнью другого человека, необычного, странного. Поэтому мне тяжело. Никогда не знаешь, как поступить. Никто не может тебя понять.
Я рассмеялась как ребенок.
– Хэнк! Да как ты не видишь? Я тебя понимаю, – откинувшись на спинку стула, мое тело приняло весьма расслабленную позу. – Ты – Муди из Блудливой Калифорнии. Смотрел?
– Четыре раза.
– Видимо, не зря тебе такое прозвище на мафии дали. И я тоже иногда себя так чувствую. Хочется, знаешь, все бросить и просто кайфовать от жизни. У меня такие порывы случаются редко, где-то раз в два года, но в эти моменты я полностью ухожу в отрыв и появляется ощущение, что потом все меняется. Я меняюсь, и все встает на свои места.
– У меня такие порывы бывают куда чаще, чем раз в два года.
– Так оно и понятно, – опять усмехнулась я, – тебе ж за тридцать. Самое время для душевных скитаний. Кризис среднего возраста и тому подобное.
