его удавит, – встревожился Спартак.
Ребулас замедлил; лениво обернулся в ожидании, что скажет Амфилох. Но тот, не желая ссоры с силачом, медлил. Несчастный снова пискнул. Тогда задетый за живое Спартак бросился на выручку.
На шум явился центурион.
– Стоять! Не двигаться! – приказал он.
Повиновались. Выслушав доклад декуриона, Сцевин указал на Спартака и Ребуласа:
– Пусть подерутся. Но не здесь, а на улице.
Выйдя из палатки, новобранцы образовали круг. Спартак пританцовывал на месте, разминаясь и приглядываясь к противнику. Ребулас был тяжелее него, но навряд ли сильнее. Держать его на расстоянии, не дать себя подмять. Некоторое время они кружили под крики зрителей. Потом Ребуласу надоело, он сгрёб Спартака в охапку и навалился на него всей своей тяжестью. Понимая, что не выдержит и рухнет на землю, Спартак, изловчившись, подсек ноги противника, и тот неожиданно повалился навзничь. Некоторое время дарданец лежал на спине, удивлённо раскрыв рот. Зрители заорали и засмеялись. Ребулас медленно сел с тем же удивлённым выражением лица и вдруг, закинув голову, разразился хохотом. Спартаку так это понравилось, что он тоже засмеялся. Центурион, понаблюдав за весельем варваров, плюнул и удалился.
Нахохотавшись, новобранцы вернулись в палатку; Спартак – в обнимку с Ребуласом.
– А ты прыткий, – говорил дарданец.
– А ты тяжёлый, – отвечал бесс.
– Вы друг друга стоите, – весело похлопал их по плечам Амфилох.
Дни прохлдили, угнетающе однообразные и полные нелёгкого труда. Бежать из лагеря не представлялось пока возможности. Да и куда? В родные горы путь был заказан. Ученики Сцевина так выматывались, что вечером снопами валились на нары и засыпали мгновенно. Спартак успевал вспомнить родную хижину, по которй продолжал сильно тосковать. Как мать одна справляется с хозяйством? Кто помогает ей пасти овец? Иногда на память приходила Ноэрена, наполняя грудь болью, будто битым льдом. Он гнал прочь мысли о безумной жрице, – но сумрачное и нежное лицо её упорно плавало перед глазами.
Учиться Спартаку было интересно. Он сбежит от римлян, но вначале овладеет воинским ремеслом. Особенно ему нравилось, когда центурион усаживал их всех в круг, звал старичка-эконома, чтобы тот переводил, и начинал что-нибудь рассказывать. Сцевин участвовал во множестве сражений с воинами разных народностей, из которых римляне всегда выходили победителями. Спартак быстро усвоил ту истину, что превосходят римляне противника не количеством и храбростью, но порядком и дисциплиной: римская армия – это железный кулак; варварская – сборище, толпа. Снова и снова ветеран вспоминал лучшие часы своей жизни. Чаще всего он рассказывал новобранцам про осаду Афин, в простоте душевной полагая, что юные варвары не могут не восхититься тем, как безжалостно была уморена голодом, залита кровью, разграблена и сожжена святыня Эллады.
Сцевин
