отставила стакан и поерзала, будто ее что-то напрягало.
– Алик.
Интонация говорила о серьезности момента. Я встревожился. Когда все хорошо, любое изменение ведет только к худшему.
– Что?
– Дай руки. Положи перед собой на стол.
Не понимая смысла, я протянул руки вперед, оставив благоухавшую тарелку между локтями, Маша так же положила свои и через стол сжала мои ладони:
– Поклянись, что не отпустишь меня в течение пяти минут, что бы ни произошло. Сможешь?
– Не вижу проблемы.
– Обещаешь?
– Конечно.
– Запомни, ты обещал. Закрой глаза.
Я закрыл. Голос Маши приказал:
– Считай до трех.
– Один. Два. Т…
Я подавился звуками и застыл, не в силах вымолвить ни слова, ни полслова. «Вжик!» – сказала под столом ширинка моих брюк. Маша сидела напротив и держала меня за руки, а под нами, между четырех ножек стола и четырех наших ног, был кто-то еще.
Мои глаза, видимо, сказали многое. Маша покачала головой:
– Тсс! Молчи!
Я нервно вобрал в себя в воздух, не в силах поверить и в ошеломлении от невозможности не верить в жарко ощущаемое происходящее.
– Расслабься, все хорошо, а будет еще лучше. – Маша погладила мои одеревеневшие ладони. – Закрой глаза и отрешись от всего, забудь все, стань как окружающее ничто, растворись в нем. Теперь открой глаза. Видишь, все по-прежнему, ничего не изменилось. И не изменится. Есть только миг, который здесь и сейчас, больше ничего, остальное – мираж, а впереди – только лучшее. Теперь опять закрой глаза, а себя открой – открой миру, открой тому, что происходит, что происходит только здесь и только для тебя и чего больше никогда не повторится. Ты этого достоин. Как никто другой. Только ты.
Магия успокаивающего шепота работала, она гипнотизировала, сознание плыло и соглашалось с каждым словом. То, чего не бывает – будет. Да. То, чего категорически не может быть. Нужно лишь победить свои страхи и тянущие ко дну комплексы. Взломать закостеневший консерватизм и согласиться на будоражащее воображение безумство, достойное лишь тех, кто летает.
Столик покрывала низко свисавшая скатерть, это не позволяло заглянуть вниз, и я весь обратился в чувства – каждым вставшим дыбом волоском, каждым нервом, каждой клеточкой. На столе стыла еда. Я сидел в чуть съехавшей вниз позе, с дурным и почти отсутствующим взглядом, то и дело сбивающимся на глупую радость ребенка.
– Надо же было как-то отблагодарить? – говорила Маша с другого конца стола, а внизу я чувствовал колыхание длинных волос, тонкие пальцы и обнимающие губы. – Поход в ресторан с родственницей на твои отношения с Любой повлиять не может, а то, что у родственницы есть богатая фантазия и понимающая подруга – не твои проблемы. Подними стакан. Выпьем за взаимопомощь. Смотри на меня. Именно это останется в твоей памяти – то, что ты видишь. Остальное – игры твоего воображения, сон, глюки подсознания.
Стакан в отпущенной Машей моей правой руке поднялся машинально,
