они не исчезли, то грех продолжает быть в силе! Не преодолён он. Нечто, назовём его иным измерением, иномирьем, опять разделено на рай и ад. Как тут, в нашем мире, который во грехе лежит, есть рай и ад, так и там, где, по идее, грех попран, рай и ад остаются. Так что неувязка с «духовной наукой» о борьбе со страстью и с преодолением греха. И как следствие – воздаянием за это раем в качестве награды преодолевшему. И наказанием адом – грех не поправшему. Ведь в таком взгляде на жизнь после жизни воочию остаётся разделение! Не так ли? Да и вообще всякий взгляд есть грех, или уйма. Ведь он делит мир на части. Ну не может Божья обитель быть разделена или во грехе быть! И не то что-то во взгляде на наказание и награду. И то, и не то!
Грех попрать – что уйму залатать без ниток и иголок, говорили наставники, в единое полотно без узора. Это и есть исцеление. Всё остальное – от лукавого. Легче-тяжелее – это прелесть. Как и «помогаю». Да, мы как-то шагаем друг с другом по жизни в поисках утраченной Полноты. Но как? Всё сказки, что бы мы ни сказали. Всё сказки, что бы не сказали вы. Сказки, даже вопреки очевидности, которая, как вы помните, от лукавого тоже! Прелесть ей имя!
Вот некоторые «знатоки» духовных наук говорят, что до грехопадения чувства были такие-то… Но вот вопрос: были ли чувства до того, как грех мир порвал? Ведь чувства, так или иначе, направлены. С этим трудно поспорить. Очевидность, как говорится! Хоть очевидность и прелесть. Направлены они на достижение Полноты. Их не могло было быть Там, в раю, который мы потеряли. Ибо там и есть Полнота. Но тогда что было в раю? А там была любовь! Любовь, которая у нас болит. Мы только и делаем, что говорим о ней. У кого что болит, тот о том и говорит! Но высказаться не можем.
И сейчас каждое чувство разделяется само в себе, но его противоположность не замыкается в нём же. То есть не смыкается с ним в пару и не образует кольцо. Противоположность к чувству, несмотря на то что муж и жена – одна сатана, называли несходностью. Но эта несходность сходится с иным чувством, которое, в свою очередь, несходность к тому, кому является противоположностью. Так чувства и переплетаются друг с другом. И в этом переплетении они имеют некую сходность. То есть то, что делает их единым чувством. Эта общность называлась в Спасе любавой. Благодаря любаве в печали есть страх, а в страхе – презрение. В презрении – удивление. А в удивлении – гнев. В гневе – досада, в досаде – зависть.
Любава есть предвозвестница любви. Её нужно искать, чтобы обрести любовь. Так вот, призывая к любви, как мы делаем, и даже объявив себя любвеобильным, мы не в состоянии достигнуть любви. Вот потому и нужно утонуть в чувствах, чтобы поймать любаву. И тогда всё сойдётся! А когда сойдётся, то и любовь мы будем в состоянии поять и понять. И стать ею – любовью. Иначе нас ждёт сплошная несходность. Так что даже понимая, что всё не то и не так, мы будем не в силах вырваться из своей каморы, или камеры. Узники мы все с вами. Атхапом называлась эта камора. И о ней разговор будет ниже. Несходность держит нас в плену. Несходность
