в Мекке тисненный Коран,Встретил тебя, и покой мой исчез,
Брошенный на сердце стянут аркан.
Золотокрылая птица, могу ль
Я о тебе позабыть хоть на миг?
Родом, наверное, ты из косуль,
Чистая, будто бы горный родник.
Может, в разгаре любви и тревог
Кистью художника ты создана,
И пожелал очарованный бог,
Чтобы ты к людям сошла с полотна.
Стройных таких не видал до сих пор.
Всякого платья к лицу тебе ткань.
Легкой походке твоей среди гор
Легкая даже завидует лань.
О, как твои совершенны черты,
Жесты изящны и сладостна речь,
Взглядом одним умудряешься ты
Даже кремневое сердце зажечь.
Пусть облака розоваты окрест,
Ярче и краше их – солнечный круг.
Ханша красавиц, царица невест,
Кто же сравнится с тобой из подруг?
Высушить солнце способно родник.
Тропы в горах заметает зима.
К нёбу ты мой пригвоздила язык,
И от любви я лишился ума.
Радугу жаждет увидеть любой,
Счастье дарующую в Рамазан[2].
Может, ее ты повсюду с собой
Носишь за пазухой, как талисман?
Каждый твой пальчик на яхонт похож.
Брови – подобных не видывал мир.
Ножки – точеных таких не найдешь,
Плечи белы, как гергебильский сыр[3].
Вечером выйдешь – и сразу светло
Станет на улице нашей, как днем,
Будешь в черкесском ли ты хабало[4]
Или в кумыкском наряде своем.
Облику твой соответствует нрав,
Он совершенства достиг высоты.
Лучшая из удивительных глав
Книги, в Аравии изданной, – ты.
Птичка, из всех сладкозвучных имен
Самое нежное не у тебя ль?
Весел на лапке бубенчика звон.
Что ж ты мою не развеешь печаль?
Ах, куропатка, с вершины холма,
Что от Медины[5] совсем недалек,
Сжалься, прошу, иль не видишь сама,
Что от любви я к тебе изнемог.
Эхом откликнись, – иль сердце свое
Ты поспешила другому отдать?
Будь милосердна, ведь даже зверье
Стало сочувствие мне выражать.
Сном позабудусь – и явишься вновь
Ты, надо мной получившая власть.
Жарким костром разгорелась любовь,
Испепеляющей сделалась страсть.
Груди круглы твои, будто хурма,
Шея лебяжья белей, чем у всех.
Как не схожу по тебе я с ума,
Ты равнодушна, а это ведь грех.
Даже в мечтах я, хоть дерзок и смел,
Дивный твой стан не решался обнять.
К пальцу б губами прильнуть не посмел,
Что на тебя пожелал указать.
Жажду водой утоляешь когда,
Видно становится миру всему,
Как, засверкав, ключевая вода
Льется по горлышку по твоему.
Тень
