через ручей босыми лапами и попадаю в лес, а там светит солнце, поют птицы, трава зелёная и мне так хорошо. Я сажусь к тёплому стволу, закрываю глаза, между пальцами бегают какие-то букашки. Птицы поют, солнышко светит и мне так хорошо! А потом я просыпаюсь в своей норе, тёмной и грязной и сердце щемит от тоски. Самое плохое в этом сне то, что он кончается…
Миле на кончик носа села маленькая чёрная бабочка, но она, казалось, даже не замечала этого и тупо смотрела перед собой.
– И об этом ты стеснялась рассказывать? – спросил Карл.
– А? Что? – словно очнувшись, встрепенулась крыса, спугнув бабочку, которая, взмахнув угольно-чёрными крылышками, печально улетела в сторону города. – Да, то есть, нет! Да не знаю я! Понимаешь, я вся такая дерзкая, вредная, а тут такие сны.
Чаки присел и легонько щёлкнул её по носу.
– Ты не вредная, – улыбнувшись, сказал он, – ты добрая.
– Ещё какая! – хихикнула Мила. – Хочешь, за палец укушу?
Мальчик, сделав вид, что испугался, одёрнул руку:
– Ой, боюсь!
– То-то, – довольно буркнула крыса. – Помню, прапрабабушка рассказывала, что давным-давно, ещё до её прапрапрапрапрапрабабушки, наши предки жили в лесу, а потом стали жить по свалкам. Может, во сне мне снится то, как я должна была жить?
– Возможно, – сказал Карл. – Надо об этом Вика спросить.
– Давай! – неожиданно легко согласилась Мила. – У него ведь эти, как там их, есть…
– Книги, – улыбнулся старик.
– А мой сон? – спросил Чаки.
– Мы это тоже спросим.
Старик достал фляжку, и они с Милой допили остатки.
– А у вас в городе бывает холодно?
– Никогда. И жарко тоже не бывает. Всегда одинаково.
– Почему?
– Должна соблюдаться идеальная температура. Постоянно. Для нашего же блага. Для нашего здоровья. Для того чтобы мы не испытывали дискомфорта.
– Знаешь, а я слышал песню. Мне показалось, что она про тебя. Её пела птица, потерявшая мечту.
– Про меня никогда не писали песен и никогда не напишут.
– Я напишу. Обещаю.
Прощай, прошлое!
– В своём повторяющемся сне ты прикасаешься к памяти своих далёких предков, – выслушав рассказ Милы, сказал Вик, тощий пегий старик с огромной копной белых волос, в которых резвились маленькие ящерки. – Мне для этого даже в книги заглядывать не нужно.
– Как такое возможно? – спросила крыса.
Вик оглядел свою хижину, где на стенах висели амулеты, зеркала, страшные маски давно исчезнувших богов, зеркала, звериные черепки, сушёные осьминоги и ещё невообразимое количество всякой всячины.
– Память поколений как эта хижина, – сказал он, – каждый может принести сюда всё, что угодно и я буду это видеть. Но я когда-нибудь исчезну, а то, что здесь, останется и им смогут владеть другие.
– Что-то не очень понятно, – сказал Карл.
Вик
