style="font-size:15px;"> Она осеклась, ее рот раскрылся, плечи опустились. Давящая боль исчезла, обрушилась, как спичечный домик под ураганом. Агнес быстро заморгала мокрыми ресницами, ее щеки порозовели.
Я отпустила ее руку в момент, когда комната показалась более… открытой и светлой. Более свежей. Где-то в тенях по-прежнему таилось острое лезвие боли, но теперь она стала терпимой для нее.
Для меня.
– Я не… – Агнес прижала руку к груди, слегка тряся головой. Наморщив лоб, она уставилась на правую руку. Почти робко перевела взгляд на меня. – Я как будто снова могу дышать.
На ее лице отразилось понимание, глаза благоговейно заблестели.
– Дар.
Я убрала руку обратно под плащ, чувствуя напряжение.
Агнес задрожала. Я боялась, что она опять грохнется на пол, но она устояла.
– Спасибо. Большое спасибо. О боги, спасибо…
– Не за что меня благодарить, – оборвала я и спросила еще раз: – Вы попрощались?
Время бежало – время, которого нам не хватало.
Она кивнула. В ее глазах блестели слезы, но горе больше не сжимало ее, как раньше. То, что я сделала, не продлится долго. Боль вернется. Будем надеяться, что к тому времени она сможет с ней справиться. Если же не сможет, то горе всегда будет с ней – призрак, ворующий каждое радостное мгновение жизни, пока горе не станет единственным переживанием.
– Теперь мы посмотрим на него, – объявил Виктер. – Будет лучше, если ты останешься здесь.
Закрыв глаза, Агнес кивнула.
Поворачиваясь, Виктер коснулся моего предплечья, и я пошла за ним. Когда он потянулся к двери, мой взгляд упал на диванчик возле камина. Полускрытая под диванной подушкой, на нем лежала набивная кукла с лохматыми желтыми волосами из пряжи. По моей коже побежали мурашки, а внутри поднялась тревога.
– Вы… Вы облегчите ему уход?
– Конечно, – ответила я, поворачиваясь к Виктеру.
Положив руку ему на спину, я подождала, пока он нагнет голову. Понизив голос, я произнесла:
– Здесь ребенок.
Виктер застыл, держа руку на двери, а я наклонила голову в сторону диванчика. Он проследил взглядом. Я не чувствую присутствия людей, только боль, когда их вижу. Если здесь ребенок, он или она спрятался и, наверное, ничего не знает о том, что происходит.
Но тогда почему Агнес не сказала?
Беспокойство нарастало, в голову лезло самое плохое развитие событий.
– Я займусь тем делом. А ты – этим.
Виктер медлил, в его устремленных на дверь голубых глазах застыла настороженность.
– Я сама могу о себе позаботиться, – напомнила я то, что он уже знал.
Тот факт, что я могу защитить себя, был исключительно его заслугой.
С тяжелым вздохом он пробормотал:
– Но это не значит, что ты всегда должна это делать.
Тем не менее он отошел назад и повернулся к Агнес.
– Тебе не трудно принести
