невыносимой для тебя тоже? – предположил он. Я ничего не ответила. – Голова сейчас болит?
– Ничего страшного, – отмахнулась я.
– Ничего страшного? – прорычал он. – Я понимаю, почему ты хочешь помочь, и уважаю это желание. Но это риск, Поппи. Еще никто ничего не разболтал – наверное, люди чувствуют, что в долгу у тебя. Но это может измениться, и тебе нужно быть осторожнее.
– Я осторожна.
Хоть я не могла видеть его лица под капюшоном, я знала, что он смотрит на меня с недоверием. Я усмехнулась, но улыбка быстро пропала.
– Я знаю, что риск…
– И если герцог обнаружит, чем ты занимаешься, ты готова к последствиям?
У меня внутри все ухнуло.
– Да, – ответила я, играя с выбившейся из плаща ниткой.
Виктер выругался вполголоса. В любой другой ситуации я бы захихикала.
– Ты смелая, как гвардеец с Вала.
– Принимаю это как большой комплимент, – улыбнулась я. – Спасибо.
– И такая же глупая, как любой новобранец.
Уголки моих губ опустились.
– Забираю свое «спасибо» обратно.
– Мне не следовало позволять тебе этим заниматься. – Он поймал низкую ветку и отодвинул в сторону. – Ты слишком часто выдаешь себя людям, а это очень рискованно.
Пройдя под веткой, я посмотрела на него и напомнила:
– Ничего ты мне не позволял. Просто не мог помешать.
Он остановился, схватил меня за руку и развернул лицом к себе.
– Я понимаю, почему ты хочешь помогать. Ты ничего не могла поделать, когда умирали твои отец и мать.
Я дернулась.
– Это не имеет к ним никакого отношения.
– Это неправда, и ты это знаешь. Ты пытаешься восполнить то, что не могла сделать в детстве. – Он понизил голос так, что я с трудом слышала его сквозь ветер, шумящий в листве. – Но есть еще кое-что.
– И что же это?
– Мне кажется, ты хочешь, чтобы тебя поймали.
– Что? Ты правда так думаешь? – Я шагнула назад, вырываясь из его хватки. – Тебе прекрасно известно, что сделает герцог, если узнает.
– Поверь, известно. Вряд ли я забуду хоть один раз, когда мне приходилось помогать тебе возвращаться в комнату.
Его голос стал жестким, и у меня вспыхнули щеки.
Я это ненавидела.
То, что чувствую порой, когда со мной что-то делают. Мне ненавистен удушающий, непереносимый стыд.
– Ты слишком сильно рискуешь, Поппи, даже зная, что тебе придется отвечать не только перед герцогом или королевой. Иногда мне кажется, ты хочешь, чтобы тебя признали недостойной.
Меня охватило раздражение. В глубине души я знала: это оттого, что Виктер разбередил старые раны и подобрался слишком близко к скрытой правде, которую я не хотела вытаскивать наружу.
– Поймают
