вы изволили говорить, – цепкий взгляд задержался на появившемся из-за горизонта скоплении черных точек. – Но решат, что выбора другого нет.
– Что, вот так просто? – усмехнулся Клетус.
– Более-менее, – коротко ответил незнакомец.
– А что это там вы разглядываете? – Джермэйн проследил за взглядом собеседника. – Ох, смотри, Клетус, никак граф прибывает.
Черные точки постепенно обретали очертания небольшой конной процессии: пара крепких суровых всадников, которые бесцеремонно раздвигали толпу конями, не стесняясь пускать в ход нагайки. За ними на изящном жеребце сам граф в дорогом, украшенном самоцветами костюме. Следом еще пара всадников. А за ними крытая повозка с графскими львами и башенками на дверках, запряженная четверкой тяжеловозов. На повозке рядом с кучером сидел сурового вида солдат с тяжелым арбалетом на коленях, а на крыше спиной вперед – еще один. Все оконца повозки были наглухо завешены плотными вишневыми шторами. А замыкала процессию еще одна пара конников. Граф, улыбаясь, приветствовал толпу, кивал под одобрительные возгласы и наигранно злился на охрану, которая грубо, но надежно управлялась с толчеей. В этот самый момент раскрылась дверца сбоку от ворот и из нее высыпало два десятка копейщиков. Растолкав зевак древками копий, они встали по обе стороны дороги, с каждой по десять, и, соорудив живую изгородь, замерли. Цепь гулко брякнула о дорожные камни, открывая проезд.
– Экий франт, – прошептал Клетус. – Не высокородец, а жиголо, хорошо хоть не потащил всех своих фрейлин и фаворитов.
– То, что мот, это точно, – поддержал товарища Джермэйн и вдруг испуганно глянул на незнакомца, не подслушивает ли, но тот словно ничего не замечал, кроме приближающейся кареты.
Взгляд, острый и пронзительный, сверлил карету, казалось, насквозь, и под сведенными бровями, между которых бороздками проявились морщины, появлялась легкая дымчатая тень. Впрочем, это продолжалось не более нескольких ударов сердца, после чего незнакомец язвительно улыбнулся и, показав белые зубы, словно оскалившись, произнес:
– Ничего не будет, уж теперь-то точно.
– Что вы сказали, любезный? – Джермэйн обернулся.
– Я говорю, что ничего не будет, – уже без гримасы, спокойно и уверенно произнес незнакомец.
– Эх, уважаемый, нам бы вашу уверенность, – Клетус достал платок и вытер лицо и шею от пота.
– Сейчас еще Марк пожалует, – уверил Джермэйн.
– С чего ты так решил? – удивился второй буржуа. – Или ты тоже вдруг провидцем стал?
Человек в плаще быстро глянул на собеседников, но понял, что Клетус сравнил своего друга с ним, и отвел взгляд.
– Пресвятая Дева Небесная, милейший Клетус, не выставляйтесь уж таким глупцом, особенно перед людьми, вам незнакомыми, – фыркнул Джермэйн и пояснил: – Этруско уж проехал, но цепь поднимать не спешат, охранение не уходит. Значит, оповещены, что именно этой дорогой прибывает Марк Ирпийский. Не западной, не восточной, а именно этой. А потому как Марк – последний из претендентов,
