лучше, если она выслушает его с опущенной головой. Тибо, граф Шампани, никак не хотел ни в чем уступить, все делал по-своему. Он подрывал авторитет Людовика, усиливая собственную значимость, а поскольку был богат, влиятелен и в его жилах текла королевская кровь, он становился опасен. Частично по его вине Тулуза осталась непокоренной. Они, в сущности, ничего не получили.
– Ни за что не прощу такого вероломства, – прорычал Людовик. – Как только вернемся во Францию, я с ним разберусь.
– И ты не забудешь про Тулузу?
Людовик бросил на нее нетерпеливый взгляд и отрывисто произнес:
– Нет!
Ответ прозвучал столь категорично, что Алиенора отложила эту тему до лучших времен; ей хотелось уговорить мужа задержаться в Аквитании еще немного. Мысль о немедленном возвращении в Париж была невыносима.
– Пока мы здесь, мы многое можем сделать и для людей, и для церкви, – сказала она.
Людовик проворчал что-то неопределенное.
– У меня есть кое-какие дела, – кашлянув, произнес Рауль, – с вашего позволения, сир, я бы хотел удалиться.
Людовик отпустил его взмахом руки. Алиенора многозначительно взглянула на Петрониллу, а та вздернула брови и целую минуту делала вид, что не понимает, однако потом присела в поклоне и вышла из спальни вслед за Раулем, уведя с собой служанок.
Алиенора осторожно вытерла ноги Людовика мягким льняным полотенцем.
– Во время твоего отсутствия я задумала одну поездку, на тот случай, если ты не пригласишь меня отпраздновать победу в Тулузе.
Людовик напрягся:
– Ты ожидала моего поражения?
– Отец говорил, что всегда разумно подготовить второй план, если первый не удастся, – как, к примеру, запастись сменой одежды на случай дождя. – Она отложила полотенце и села на колени к мужу.
– И что конкретно ты задумала? – Он обхватил ее за талию.
– Я подумала, мы могли бы для начала посетить Сен-Жан-д’Анжели и помолиться над мощами Иоанна Крестителя. А затем отправиться в Ниорт. Мне бы так же хотелось придать королевский статус церкви Ньёй, где похоронена моя мать. После мы могли бы съездить верхом в Тальмон и поохотиться. – Она погладила его по лицу. – Что скажешь?
Он недовольно нахмурился:
– Тальмон?
– Сейчас нам следует мирно укрепить там наши позиции.
– Наверное, ты права, – согласился Людовик, хотя хмуриться не перестал, – но задерживаться нельзя.
Женщина промолчала, ибо давно поняла, когда можно подталкивать Людовика, а когда лучше оставить его в покое. Она получила его согласие. Большего ей пока не требовалось.
Алиенора объезжала свои обширные владения, и рядом с ней неизменно присутствовал Людовик. Они принимали почести от просителей и вассалов, подписывали вместе хартии, с неизменной оговоркой, что любой документ, под которым Людовик проставлял свое имя, составлен с «одобрением и при
