у неё всё в порядке. Жена моя – поэтическая натура, поэтому выглядит не от мира сего. С ума сходит по Бродскому и Ахмадулиной, сама пишет стихи. Хотя порой мне в ней видится то же, что и тебе». Теперь скользкая мысль о психике Ирины подкрепилась в сознании Чугунова раздумьем: почему мать и сама к дочери не едет, и её не берёт к себе. Это же ненормально для матери.
– Пока ждали тебя с работы, – снова обратился он к Ирине, – мы вот о чём поговорили. Как ты считаешь, где Насте лучше было бы пойти в общеобразовательную школу: у вас в Москве или у нас в Григорьевске? Тут есть одно обстоятельство. Если хочешь, дочка твоя переедет в Москву, но с условием, что она продолжит учиться музыке. Ну, что скажешь?
– Я не знаю…
– Зачем вы опять говорите про своё условие? – Татьяна Ивановна, подумалось Чугунову, была готова рассориться с ним. – Я же вам сказала, что в музыкальную школу мы не сможем Настю водить!
– Почему? Я бы смог, – сказал Шитиков. – Ушёл бы с работы и водил.
Она зловредно усмехнулась:
– Хорошо ещё, выпить тебе больше не дала. А то бы на ночь глядя побежал записывать ребёнка в музыкальную школу.
– Всё же давайте послушаем мать Насти, – сказал Андрей Иванович. – Что ты, Ирина, решила?
– Не знаю, – повторила она. – Я подумаю.
– Ладно, думай. Время терпит. А пока наезжай к нам и встречайся с дочерью. Появись в Новый год, устрой ребёнку настоящий праздник.
– Постараюсь…
– Съезди! – сказала Татьяна Ивановна.
Ей Ирина не ответила. Теперь она лишь вздыхала, думая о своём, и явно тяготилась разговором. Андрей Иванович не собирался травить бывшей невестке душу, когда, сам не зная почему, вдруг соврал:
– И от Алексея тебе привет.
– Ему тоже, – пролепетала она, и по лицу её змейкой пробежала судорога.
Сославшись на дурное самочувствие, Ирина ушла из-за стола, держась за виски и морщась.
Чугунова хозяева положили спать в гостиной на диване, накрыв диван свежим бельём. Андрей Иванович долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок; а утром, расхотев идти в журнал, уехал в Григорьевск.
9
Стройная учительница сольфеджио Наталья Анатольевна Кононова быстрой летящей походкой вошла в класс. Детей, бегавших по классу или бренчавших на рояле с двух его сторон, как ветром смело и разбросало по своим местам за старыми столами, давно крашенными жёлтым лаком.
– Я просила не расстраивать инструмент, – сказала учительница. – Если взялись играть, то играйте, а не бейте просто так по клавишам. И пыль подняли…
Строгим взглядом окинула она ребят, и Андрей Иванович, сидевший возле Насти, почувствовал себя ответственным за поведение шалунов-музыкантиков. Он много раз брался утихомиривать их, детей «неуравновешенных», сангвиников и холериков, но ничего у него не получалось. Одарённые шалуны и других старших
