европейцев не мылось почти никогда.
С XV до начала XVIII века Европа – во всяком случае, Западная Европа – переживала период, который французский историк Жорж Вигарелло назвал тремя немытыми веками. Избегая мытья, люди предпочитали менять белье: таков был их излюбленный метод соблюдения личной гигиены[61]. Во Франции XVII века архитекторы не предусматривали в своих чертежах ванных комнат. Они были попросту излишни – ведь “применение белья, которое сегодня служит для содержания тела в чистоте, гораздо удобнее, чем применение парных и терм у древних”[62]. В тех случаях, когда применялась вода – а ею мыли почти исключительно лицо и руки, – нормой считалась холодная вода, которая не открывала поры и не делала организм уязвимым для всякой заразы. Общественные бани, некогда популярные в средневековой Западной Европе, сделались неугодными заведениями. Более того, “купальни” (bagnio) стали синонимами борделей и ассоциировались в сознании людей с чумой. Купальни устарели, и их исчезновение было воспринято как знак культурного прогресса. Если Геродота и Ибн Русту изумляли банные обычаи, которые не казались им нормальными, то европейцев, живших на заре Нового времени, поражал уже тот факт, что где-то распространены бани как таковые.
Неудивительно, что западные европейцы, посещавшие Московию, видели в русской бане в лучшем случае нечто опасное и чреватое рисками, а в худшем – свидетельствующее о варварстве и распутстве. В 1588 году Джайлс Флетчер, посланник королевы Елизаветы I при дворе царя Федора, высказал предположение, что русские ходят в баню, чтобы избежать болезней, которые непременно поразили бы их из-за привычки к пьянству. И все же Флетчер явно находил диковинным такое “средство исцеления”. По его словам, русские “выходят из банных печей покрытые пеной и дымящиеся, почти как свиньи на вертеле, и тут же прыгают в реку в чем мать родила или обливаются холодной водой, и все это – в самую лютую стужу посреди зимы”[63]. Горячая баня и зимний холод представляли в его глазах опасное сочетание, а упоминание о наготе подчеркивало дикость русского банного обычая.
Пожалуй, наиболее часто цитируемое описание бани до XVIII века оставил Адам Олеарий – ученый и путешественник, который побывал в Московии в 1630-е годы и написал о своем пребывании книгу, имевшую впоследствии большой резонанс. Впервые Олеарий упомянул о бане, когда речь зашла о том, что московиты “преданы плотским удовольствиям и разврату” и что “некоторые оскверняются гнусным пороком, именуемым у нас содомией”[64]. Увидев в Москве, как “мужчины и женщины выходили прохладиться из простых бань голые, как их Бог создал”, Олеарий привел этот обычай как пример различных способов, какими русские “сняли с себя всякий стыд и всякое стеснение”. Рассказывая о бане подробно, путешественник снова отметил, что купальщики полностью обнажены и что представители обоих полов находятся в бане безо всякого стеснения и
Vigarello G. Op. cit. Подобное представление о перемене белья не ново. См.: Rawcliffe C., Urban Bodies: Communal Health in Late Medieval English Towns and Cities. Woodbridge, 2013. P. 51, 103.
Vigarello G. Op. cit. P. 60.
Fletcher G., Horsey J., Bond E. A. Russia at the Close of the Sixteenth Century: Comprising the Treatise “Of the Russe Common Wealth” by Giles Fletcher, and The travels of Sir Jerome Horsey, Knt. London, 1856. P. 147. Это перепечатка более раннего трактата. Для большей ясности я слегка изменил язык фрагмента.
Олеарiй А. Описаниiе путешествiя въ Московiю и черезъ Московiю въ Персiю и обратно. СПб., 1906. С. 189.
