о книге, он ее не читал. Слухи о книге этой ходили и в России, куда новый батлер передал ее через одну маленькую американскую девочку, рукопись, я имею в виду, а перед самым приездом Ефименкова в мою страну – Соединенные Штаты Америки – книга Лимонова была опубликована в сокращенном варианте в одном из русских парижских журналов и всколыхнула всех русских. Одни русские любили книгу, другие ее ненавидели.
Едва ли не первое, о чем спросил Ефименков слугу господина Грэя, выбравшись из желтого нью-йоркского такси при помощи Джона Барта – седовласого профессора русской литературы и вполне безобидного осведомителя CIA, как я предполагаю, недаром он вечно трется со всеми приезжающими советскими литературными знаменитостями, не отходит от них ни на шаг; первое, о чем спросил Ефименков слугу, было: «Эдик! Я слышал, ты написал роман, дай мне его прочесть, а?»
Если вы учтете, что Ефименков никогда не был приятелем Лимонова, что Ефименков – это советский человек, выходящий из такси, приехавший в Америку по поводу издания своей книги и остановившийся в доме мультимиллионера только благодаря ефименковской относительной независимости, его статусу одного из самых известных в мире писателей, а Лимонов – хаузкипер этого же мультимиллионера, эмигрант и, предполагается, антисоветчик, то только тогда вы поймете, какой интерес был у Ефименкова к книге, что он сразу же с порога так вот спросил. Для вас, может, и ничего особенного, а на советском языке это значит раскрытие объятий.
Я дал ему прочесть. Я ему дал. И он охуел.
Было от чего. Там говорилось и о гомосексуализме, и о других сексуальных приключениях героя, говорилось открыто, без оговорок, пизда называлась пиздой, а не прикрывалась шторками, и любовь приобретала ясные очертания, никаких сюсюканий и сластей. Кроме того, было ясно, что герой не был счастлив с советским строем, несчастлив он и с этим, в котором повелевают Гэтсби (Стивена самого, впрочем, я тогда еще не знал), в общем, было много острого и кровавого в той книге. Герой не разыгрывал из себя мачо, когда ему некого было ебать и он мастурбировал, то так и было написано, что мастурбировал. Герой не побоялся открыть самого себя, вот это-то и потрясло Ефименкова. И самое «ужасное» – у героя было мое имя. Его тоже звали Эдуард Лимонов.
Я дал ему книгу не в первый же день, как он просил, а, кажется, на третий, в тот вечер он был дома, Стивен находился где-то в Европе, и Ефименков никуда не пошел в тот вечер и стал читать книгу. Наутро он улетал в Колорадо вместе с Бартом, потому, забирая у меня рукопись, он вежливо испросил разрешения взять ее с собой в Колорадо. Я разрешил ему взять рукопись, если б он ее утерял, у меня были еще копии – одна у переводчика и еще несколько в разных местах земного шара, так что я благородно разрешил.
Когда он вернулся через несколько дней, Гэтсби был в доме, и Ефименков это знал. Тем не менее первое, что он проорал прямо от входа, задрав голову вверх и вначале заглянув было на кухню, – «Эдик! Эдик!». Он знал, что если я не на кухне, то у себя
