но его можно спрятать. Это здорово.
Он говорил вкрадчиво и тихо. У Стеллы мурашки поползли по спине.
– И потом, как по твоему выглядит мумия, которая таскается по свету несколько тысяч лет? Вряд ли она молода и свежа, не так ли, Стелла? Я должен был сделать это ещё в самом начале, но мне, признаюсь, очень хотелось, что бы ты вспоминала обо мне без отвращения…
Похоже, он будет говорить вечность, но так и не сможет решиться. У Стеллы сдали нервы: она резко протянула руку и сдёрнула капюшон с его головы. Амен вскрикнул и закрыл лицо руками. Но всего он закрыть не мог – густые медные волосы рассыпались по его плечам до пояса. Он отнял руки от лица и посмотрел на Стеллу, губы его страдальчески искривились. Он ждал, что она закричит, отвернётся, но Стелла смотрела на него, приоткрыв рот.
Есть понятие – совершенная красота – очень абстрактное понятие. Нужно признать, что для каждого понятие совершенной красоты очень индивидуально. Стелла много раз за эти мучительные месяцы придумывала себе лицо Амена, но он оказался совершенно не таким, каким она себе его представляла.
– Вот я какой… – хрипло произнёс он.
– Я вижу, – Стелла улыбнулась. – Ты как ангел…
Бледное, узкое лицо, точёный нос и большие, абсолютно чёрные, глаза – он был для Стеллы совершенным.
Амен внимательно следил за реакцией Стеллы.
– Не может быть, – он коснулся лба, щёк пальцами. – Моё лицо, если верить свитку, внушает ужас смертным и повергает бессмертных в уныние.
– Ты можешь сам взглянуть, если мне не веришь, – Стелла с улыбкой указала на зеркало, которое стояло за спиной Амена. – Твои бессмертные – просто дураки.
Амен покачал головой.
– Я не отражаюсь в зеркалах, Стелла…
– Тогда я знаю, что нужно делать! – обрадовалась Стелла.
Она бросилась к ящику письменного стола, отыскала чистые альбомные листы и карандаш.
– Я неплохо рисую, и ты сможешь увидеть себя… Хотя, конечно, я не смогу в точности передать всё совершенство твоей красоты…
Амен засмеялся. У него была широкая, светлая улыбка.
За окном лил дождь. Тёплый весенний дождик. Стелла сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, и рисовала. По всем стенам её комнаты висели портреты Амена, но она не уставала его рисовать. А он, в те короткие часы, которые мог проводить с ней, рассказывал ей о дальних странах и прошлых веках. Иногда мама заходила к ней в комнату и, застав дочку за рисованием, очень удивлялась.
– Почему ты рисуешь одно и то же лицо? Кто это?
Мама села на кровать рядом с Аменом. Конечно же, она его не видела. Она коснулась плечом его плеча, её волосы щекотали ему нос. Амен улыбнулся и отстранился. Стелла не выдержала и рассмеялась.
– Что смешного? – не поняла мама. – Так, кто это?
– Никто, – Стелла пожала плечами. – Плод моего воображения.
Мама взяла рисунок в руки, посмотрела
