да Винчи и Кюри, занятые обследованием матрасов, не отреагировали.
Насчёт мусора Эйнштейн преувеличил: мешки по большей части были пустые, либо набитые тем же поролоном, пенопластом и какими-то опилками, словно после ремонта.
– Здесь ничего нет, – заявила Кристи, закончив осмотр тумбочки. – А вот там… – она увидела дверь, почти сливавшуюся со стеной, которую они не заметили раньше из-за прислонённых к двери досок. – Пойду посмотрю.
– Ага, – сказал да Винчи. Они с Кюри перетряхнули уже добрых две трети матрасов, но пока не в одном не нашли не тайников, ни прорезей, не каких-то подозрительных выпуклостей.
– Я с тобой, – подхватился Эйнштейн. – В мешках тоже ничего интересного. А дверь я и не заметил…
Он с лицом истинного джентльмена убрал от двери доски. Кристи потянула за ручку – открылось на удивление легко, – и они увидели маленькое помещение, в котором едва помещалась одна койка, старый радиатор и ржавый шкафчик с разбитым стеклом. Почти весь пол был залит какой-то тёмной жидкостью, под койкой валялись грязные скомканные салфетки. Пахло отвратно.
– Да уж, – сказал Эйнштейн.
Кристи шагнула к шкафчику, за которым стояли какие-то склянки, и осторожно открыла дверцы. У стенки лежала старая кожаная коричневая аптечка с ремешком и красным крестом в когда-то белом, а теперь пожелтевшем круге. Кристи потянула к ней руки, ощутив, как внутри вспыхнула надежда.
– Ого, там вполне может быть игровой предмет, – оживился Эйнштейн, заглядывая ей через плечо.
Нахрен игровой предмет. Пластырь, господи. Пусть там будет пластырь. Он должен там быть. Пожалуйста. Это всё, что мне нужно.
Кристи отцепила застёжку на кнопке и открыла аптечку. Несколько блистеров раскрошившихся и явно просроченных таблеток, пожелтевший бинт, пара шприцов в бумажных упаковках – и три пластыря.
– Да!
Она схватила пластыри, но Эйнштейн придержал её руку:
– Погоди, ты хочешь воспользоваться этим старьём? Оно тут не один десяток лет, наверное, лежало.
– И что? Это же просто пластырь. Он может храниться сколько угодно, – Кристи уселась на койку, сняла резиновые сапоги и занялась пластырями. На каждую ногу – и на порез ладони. Идеально.
– Зачем ты вообще выбросила свои ботинки?
Ботинками это сложно было назвать, но ещё сложнее было объяснить свой поступок. Поэтому Кристи ответила:
– Ой, это долгая история, – надеясь, что Эйнштейн не станет развивать тему, и тот намёк понял.
В проёме двери показались да Винчи и Кюри: их обыск не увенчался успехом.
– Ну и запашок, – поморщился да Винчи, смотря на койку, на которой сидела Кристи: на сером металлическом каркасе, с деревянными спинками-ограждениями в голове и в ногах, синим матрасом, таким же, какие они чуть ли не потрошили в поисках игрового предмета, и с неким бесформенным подобием подушки. Кристи уже снова была в сапогах
