раздумья. Но раз лохматый не срывается с места, значит, никакого ручья поблизости нет. А что же журчало?
– Шарик, это ты журчал?
Пес скалится в ехидной улыбке. Сволочь! Я умираю, как хочу пить, а эта лохматая гадина заставила меня ползти в направлении его журчания! Убью садиста! Вот встану на ноги и убью. Обязательно.
Шарик поворачивается ко мне мордой, и я вижу на его широкой груди маленький бочонок, пристроенный Витьком для большего сходства нашего приблуды с сенбернарами из легенд. А заодно для создания передвижного винного резерва.
– Шарик, благодетель… – выдыхаю я и приникаю к спасительной емкости.
Пожар во рту и пищеводе мгновенно гаснет. С каждым глотком наливаются силой мышцы, проясняются мозги, и даже дятлы понемногу успокаиваются, превращаясь в обычную головную боль. Через литр я уже ощущаю себя человеком. Через полтора – хорошим человеком. А еще граммов через двести возвращаюсь (на двух ногах!) на место, где проснулся, и заваливаюсь спать дальше. Ну его на фиг! Чего его? А всего! Высплюсь, тогда и разберемся.
Просыпаюсь потому, что хочется пить. Открываю глаза, оглядываю живописный пейзаж, закрываю. Снова открываю и выражаю свое отношение к окружающей действительности при помощи нецензурной части великого и могучего. Слава богу, кроме жажды никаких неприятных ощущений. С похмелья так быть не должно. Если учесть, что я чуть не два литра вина вылакал в предыдущей серии… Стоп! Бочонок у Шарика литра полтора! И вина там отродясь не было! Палыч это дело прикрыл с первой попытки. Кстати, куда пропал Шарик? Ага! Вот он, метрах в ста валяется. Подхожу к собаке. Что ж ты молчал-то, лохматый?! Устроился у шикарного родничка, а мне засыхать? Прикладываюсь к воде. Хорошо, однако! Исследую содержимое бочонка. Пригрезилось тебе, Егорка. Пить ты здоров, но не настолько! Полбочонка сока (ага, именно сока, яблочного) еще внутри. Ну и ладно. Пригодится. Теперь разобраться бы, куда меня угораздило попасть.
Раздумываю минут десять, заодно рассматривая кучу барахла, лежащую под ближайшим деревом. Потом с толком, чувством и расстановкой начинаю вслух излагать свои мысли о некоем Амфибрахии Аполлонарьевиче Конфигураторе, недоделанной скотине и затрюханном уроде.
Заканчиваю десятиминутную тираду вполне логичным пожеланием.
– Амфи, шелудивый шакал нетрадиционной ориентации, чтобы тебе глюком стать и лет пятьсот жить в этом исполнении!
Ответа не жду. Эта полубожественная сволочь своего добилась и хрен теперь откликнется. Кстати…
– Урод! – ору в небо. – Ты детей вылечил? А то я тебя из-под земли достану! Никакая нематериальность не спасет!
Вот теперь откликается. В воздухе проявляются размытые очертания еврея:
– Совсем не надо так шуметь! Старый Амфибрахий сделал все, шо ви просили и даже немного больше. Девочка жива и здорова, чего и вам желает! И еще девять девочек и три мальчика – тоже! Смотрите сюда глазами и считайте: я таки даже перевыполнил
