мелодия полилась из радиоприемника. У Николая неожиданно сжалось сердце. Какое – то тревожное предчувствие грядущих перемен охватило его. Пронзительно, с чарующей неземной вселенской печалью пела флейта! Как будто это был голос Всевышнего, тоскующего в черном Космосе о том, как нестерпимо его одиночество, как непослушны и легкомысленны, созданные им, по собственному образу и подобию, его земные дети. Как легко нарушают они Божьи законы, и гораздо больше усилий предпринимают к погибели, чем к спасению. Негромкие звуки неумолимо проникали в салон автомобиля и заполняли все, без остатка, пространство. Это был голос, рассказывающий о непонятном и неразгаданном людьми Величии Вечности. Боголюбов слышал и раньше эту мелодию, и она всегда заставляла его грустить.
– Альбиони, адажио, – вдруг сказала, ни к кому не обращаясь, Алина.
– Что? – очнулся Николай.
– Я говорю – это музыка Альбиони.
– Да. Красивая музыка. Только очень печальная.
– Печальная, – согласилась девушка, – в гармонии всегда много печали. Лишь хаос бывает восторженно ликующим в своей первозданной дикости.
– Вы пианистка?
– В некотором роде.
– Почему в некотором?
– Согласно записи в дипломе, а на самом деле я – неудачница…
– Кто это сказал?
– Один человек.
– Человеку свойственно ошибаться! Вы что, воспринимаете его слова как приговор?
– Я ему всегда верила.
– Он кто? Гуру?
– Он мой отец.
– Это серьезно.
Николай повернул машину направо. Заходящее солнце висело над Невой. Если бы его спросили, на каком берегу стоит родительский дом, Боголюбов бы задумался. Именно на этом левом берегу, если проследить путь реки по карте, стоял Зимний дворец. Река, вытекая из Ладожского озера, делала петлю вниз, снова поворачивала на север и в Финский залив входила противоположными берегами. Восточный берег становился в устье реки западным, но при этом не менялось местами понятие правый и левый, поскольку эти понятия определялись не сторонами света, а течением.
Николай проехал вдоль ограды, остановил машину перед высокими воротами, и сказал:
– Приехали.
Алина неуверенно огляделась. Двухметровый кирпичный забор скрывал чью – то чужую жизнь, чьи – то радости, боли, печали. Там был незнакомый мир, незнакомые люди. Там было – неизведанное. Ворота открылись, машина въехала во двор. От крыльца со всех ног бросилась мохнатая большая собака.
– Наш Рекс, – представил Николай пса, – хотите с ним познакомиться? Если вы понравитесь Рексу, то понравитесь и моей матери.
Однако девушка не торопилась покидать машину. Она настороженно смотрела на ластившегося к хозяину пса, как будто раздумывая,
