как раз успеете, пока я собираю на стол.
Ужинали на террасе. Августовские комары были уже не такие кровожадные, поэтому Елизавета Матвеевна не стала зажигать сосновые шишки. Легкий ветерок отгонял самых настойчивых насекомых, и неспешная трапеза ничем не омрачалась. Вдруг Елизавета Матвеевна всплеснула руками, вспомнив о чем – то, и побежала на кухню. Через минуту перед Николаем стояла тарелка с жареной докторской колбасой.
– Чуть не забыла, – проговорила матушка, – твоя любимая. Она повернулась к Алине, – он в детстве заснуть не мог, если я ему на ночь докторской колбаски не поджарю. Глядя на своего большого сына, Елизавета Матвеевна глубоко вздохнула, как человек, свято исполнивший свой долг. Николай ласково посмотрел на матушку и сказал:
– Спасибо, мама. Ты иди, мы еще посидим здесь.
Старушка собрала грязную посуду и понесла ее к летнему водопроводу под старой яблоней. Там была установлена раковина, предназначенная специально для хозяйственных нужд.
– Рекс, – позвал Николай. Пес подбежал, виляя хвостом. Николай, оглянувшись на мать, бросил собаке колбасу.
Поймав недоуменный взгляд Алины, он пояснил:
– Терпеть не могу колбасу, но не хочу матушку обижать. Я «Докторскую» переел в детстве, меня от нее тошнит.
Алина впервые за сегодняшний день улыбнулась.
Часам к одиннадцати вечера женщин потянуло ко сну. Николай, дождавшись, когда в доме воцарится тишина, поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Зажег настольную лампу, бережно извлек из сумки старую рукопись, привезенную из Франции, и открыл ее.!
Старая тетрадь Иллариона Боголюбова содержала не что иное, как переписанное, с какого – то ему одному ведомого литературного источника, своеобразное изложение жизни и смерти князя Андрея Боголюбского.
Глава 4
Вот Алатырь – вечный камень,
Древний камень бел – горюч.
Он откроет перед нами
Тайны мира, правды ключ
За окном княжеского терема стемнело, к вечеру завыла зимняя вьюга, но Андрея не волновала буря за окном, его волновали те бури, что происходили на земле раньше. Те, про которые рассказывал Богун. Никто и ничто не мешали их тихому уединению. Любил княжич слушать старые предания. Отец – князь Юрий Владимирович, с наступлением первых холодов обычно отправлялся с дружиной по ставшему пути «в полюдье», за сбором дани. На заранее обговоренных погостах встречал он своих тиунов, слушал жалобы и просьбы, судил виновных, наказывал нерадивых. И так до самой весны. А как просохнут дороги, – сборы, подготовка военных походов на обидчиков. Порядок этот существовал исстари, никто не нарушал его. Оставались в тереме женщины да челядь. А над ними, вместо отца, – тысяцкий боярин Георгий, сын варяга Шимона, еще самому Мономаху служившего. Георгий был «кормильцем», «дядькой» Юрия Долгорукого и князь Юрий передал
