style="font-size:15px;"> – Все мы – один бесконечный текст, загруженный в нас на генетическом уровне предками. Без текста нет насыщения, а значит нет предела гиперпотреблению неиссякаемого информационного потока. Людям нужны книги, а не вот это вот всё, что вы им подаёте в рафинированном виде. – возмутилась Адель.
– Это, просто информационное рабство! – взорвался профессор.
– Рабство – это, когда у человека отсутствует право выбора. – понурив взгляд сказала Адель.
– Именно поэтому, мы делаем осторожные шаги. Адель действительно может стать сенсацией в нашем тихом информационном поле. Она может предъявить широкой аудитории долгожданное чудо. Думаю, что для всех нас выпал уникальный шанс и от вашего решения, Адель, может зависеть развитие общества в ближайшем будущем, ну или… – заискивающе сказал Майкл.
– Или что? – тревожно перебила его Адель.
– Или вас отключат. – подмигнул он ей.
Дрожащей рукой Адель нащупала в сумке пакетик, в которой возможно ещё жила мушка дрозофила.
– Шучу! Не волнуйтесь вы так! – рассмеялся Майкл.
Адель сжала кулачки и прошептала – «Спаси Господи…»
– Верите в Бога? – язвительно поинтересовался он.
– А у вас чуткий слух, мистер Кауман.
– Люблю задавать бестактные вопросы. Привыкайте! – продолжал сверкать улыбкой Майкл.
– Верить в Бога или снежного человека пока что не запрещено в индивидуальном порядке, не так ли? И к религии это не имеет никакого отношения, сэр. Люди, как единственный вид животных, исповедовавших религию, на протяжении тысячелетий, довольно цинично убивали себе подобных, только лишь из религиозных разногласий. Поэтому, определение бога, как символа религиозной идеологии, меня лично не касается. – уточнила Адель.
– А я и не спорю. – сказал Майкл с интересом наблюдая, как Адель искренне защищается.
Паттерсон подошёл поближе к Майклу и тихо, почти шёпотом сказал:
– Я не люблю, когда друзья начинают спорить на тему религии или политики. Но так, как в нашем мире, эти понятия являются лишь образами прошлого, частью истории, то и разговоры эти не несут явной угрозы. Но я бы на вашем месте воздержался.
Адель была уже на высоких оборотах и остановить её было невозможно.
– Религии утратили свою традиционную форму, но осталась вера в Бога, как высшую справедливую энергию. Как именно люди называют своего бога, и какие у них с ним взаимоотношения, это уже чисто личное. После мировой катастрофы, запрет всех религиозных организаций стал толчком к полному искоренению власти Ватикана, как независимого от государства анклава. Резиденция Святого престола утратила свою общественную ценность как организация, вводящая в заблуждение… – завелась Адель.
– Или, выводящая из заблуждения. –
