осторожность.
Вот уже многие месяцы семьи требовали передать им останки солдат, похороненных на фронте. Верните наших детей. Но ничего не поделаешь. Они были повсюду. Весь север и весь восток страны были усеяны могилами, вырытыми наспех, потому что мертвые не могут ждать, они быстро гниют, не говоря уже о крысах. После Перемирия родные погибших подняли крик, но государство упорно отказывало. В то же время Альбер, задумавшись об этом, счел, что это логично. Если бы правительство допустило частные эксгумации солдат, то в несколько дней сотни, тысячи семей, вооруженных лопатами и кирками, перевернули бы полстраны, только представьте, что нужно выкопать и затем организовать перевозку тысяч разлагающихся тел, целыми днями переправлять транзитом гробы на вокзалы, перегружать их на поезда, которые только из Орлеана в Париж шли неделю, – нет, это невозможно. И следовательно, с самого начала это был отказ. Только вот семьям трудно было с этим согласиться. Война ведь окончена, они не понимали, настаивали. Правительство, со своей стороны, не могло даже провести демобилизацию и тем более не понимало, как можно организовать эксгумацию и транспортировку двухсот, трехсот или четырехсот тысяч трупов – точное число неизвестно… Вот ведь головоломка.
Так что семьи нашли прибежище в печали, родители ехали через всю страну, чтобы помолиться на могилах, вырытых в чистом поле, с трудом от них отрывались.
Это годилось для самых безропотных.
Потому что были и другие, бунтарские семьи, требовательные, упрямые, которые не желали верить байкам некомпетентного правительства. Эти действовали иначе. И именно такова была семья Эдуара. Мадемуазель Перикур ехала вовсе не затем, чтобы помолиться на могиле брата.
Она приехала за ним.
Чтобы выкопать тело и увезти его.
О таких историях рассказывали немало. Был даже подпольный бизнес, люди, которые этим занимались, достаточно было иметь грузовик, лопату и кирку, а также быть неробкого десятка. Место отыскивали ночью, работали быстро.
– Рядовой Майяр, так когда это возможно, – вновь заговорил капитан Прадель, – чтобы мадемуазель смогла помолиться на могиле своего брата?
– Завтра, если хотите, – глухим голосом выдавил Альбер.
– Да, завтра, – подхватила девушка, – превосходно. У меня будет машина. Как думаете, сколько времени придется добираться?
– Трудно сказать точно. Час или два… Может, больше… В каком часу вам удобно? – спросил Альбер.
Мадлен колебалась. И так как и капитан Прадель, и Альбер хранили молчание, она отважилась:
– Я заеду за вами вечером, часов в шесть. Годится?
Что тут скажешь?
– Вы хотите молиться ночью? – спросил Альбер.
Не удержался. Это было сильнее его. Подлый вопрос.
Он тотчас пожалел об этом, так как Мадлен потупилась. Однако ее нимало не смутил его вопрос, нет, она просчитывала ситуацию. Она была молода, но прочно стояла на земле. И потом, она была богата, это сразу чувствовалось, дорогой мех, шапочка, прелестные зубки, она обдумывала конкретную
