белокожий человек и обладатель самого высокого среди них роста, сидел на краю стенки марса или «вороньего гнезда», как называли эту площадку пираты. Впередсмотрящий сейчас находился внизу и помогал остальным, так что Кристофер мог насладиться несколькими минутами покоя. Ни один из всех матросов, даже тех, кого Кристофер с легкостью мог назвать друзьями, никогда не понимал– как можно наслаждаться спокойствием, находясь на так высоко над палубой, небрежно болтая ногами, когда шпиль грот мачты постоянно качается взад-вперед на несколько десятков футов. Но они потому и не понимали, что самый опытный из них бороздил моря меньше двух лет в общем, а на этом корабле и подавно. Про таких говорят «зелен как водоросоль». Кристофер же, за те долгих три года в команде «Скалящейся Мэри» имея общий стаж плавания в пять лет, успел прочувствовать весь корабль до каждой дощечки. Он знал «Мэри» и доверял ей, знал, где и как она себя поведет и точно знал, что она-то его никогда не скинет за борт. Так что, он не видел причин для беспокойства, даже если бы качка была предштормовой. «Скалящаяся Мэри» была одной из лучших представителей своего вида.
Сейчас парень двадцати лет откинул соломенного цвета волосы, которые норовили закрыть собой вид на море и легким прыжком встал на бортик марса обеими ногами, взявшись за верхушку мачты рукой, вдохнул полной грудью морской воздух и пробубнил себе под нос:
– Хороший воздух. И день хороший, шторма можно не ждать. Похоже, парни закончили… Жалко, конечно. Я бы с удовольствием поболтал с вами еще пару минут, ребята. Увидимся завтра. – Его слова были обращены к морю. К ветру и солнцу. Именно их Кристофер считал настоящими друзьями любого моряка, верными и неизменными. Он был непоколебимо уверен, что нужно лишь прислушаться к ним, и они с радостью расскажут, будут ли сегодня спокойны или же наоборот, захотят повеселиться и разбудить Шторм.
Кристофер убрал покрытую мозолями руку от мачты, оставшись стоять на краю. Закрыл глаза, наслаждаясь ощущением высоты. Ветер развевал его волосы, волны медленно качали корабль.
Он балансировал на краю несколько минут, чувствуя всем телом мерные качки из стороны в сторону, слышал треск канатов, шум наполняющихся парусов и множество других звуков, создающих неповторимую симфонию. И у каждого корабля она своя.
Кристофер ловко перемахнул с бортика «вороньего гнеза» на сетку. Через минуту он уже был на палубе.
– Все прекрасно, но правые узлы грота завяжите крепче! – гаркнул он. В ответ послышалась матросская ругань в два горла.
– Теперь к капитану – пробубнил Кристофер себе под нос.
– Заапевай! – бодро проорал рулевой.
Матросы нестройным хором затянули одну из наиболее известных морских песен, а именно – «Йо-хо-хо и бутылка рома».
Тем временем, квартермейстер пересек носовую палубу корабля, мимо до сих пор переругивающихся трех матросов, а оттуда – на центральную палубу, откуда можно было попасть к каюте капитана.
Каюта капитана
