закончили ремонт, воспитателям было приказано оставаться на работе до тех пор, пока матери не заберут последнего ребёнка. Отцы теперь за детьми не приходили, только матери. А потом ушли на фронт директор и завхоз, и новая директриса сказала:
– Будешь моей правой рукой, Зоя! Ты комсорг, у тебя педучилище за плечами, должна понимать: воюют все, а наша задача – сберечь родителям и Родине детей!
Не раз бывало так: сторожа нет, все ушли, а одного ребёнка никто так и не забрал. Укладывала его спать, сама мостилась рядом. А утром – снова смена, детей всё больше, а мамы с работы приходят за ними всё позже…
Зоя заметила, что дети стали чаще плакать. Решение пришло простое: надо, чтобы каждый день для малышей стал незабываемым. По ночам писала сценарии сказочных праздников, сочиняла песни и стихи для именинников, клеила из бумаги шапочки и жилетки, придумывала новые игры и танцы.
Несмотря на военное время, проверок из районо не стало меньше, даже наоборот. И очень скоро ей было сказано: готовьте стенд по своей методике на районный конкурс. Времени для сна совсем не осталось. Жила она на съёмной квартире, так что чаще оставалась ночевать в детсаду.
Как-то одну девочку из группы привела в садик мать. Зоя не сразу узнала женщину: лицо её было чёрным, губы слились в едва видимую ниточку. Она ни на кого не смотрела и не разговаривала, молча раздела дочку и долго гладила её по голове.
– Что с ней? – шёпотом спросила Зоя директрису.
– Лучше её не трогать. Похоронку вчера получила. А сейчас снова на завод пойдёт…
Стенд был почти готов, когда директрисе позвонили и попросили Зою явиться в райком комсомола. Сказали: срочно. Трамваи и автобусы ходили редко, долго шла пешком. Там её сразу провели в актовый зал, где собрались уже человек сто, все комсорги. Через несколько минут к трибуне вышел новый секретарь райкома и сказал без всяких предисловий, что есть приказ товарища Сталина: для работы в тылу врага нужны лучшие из лучших.
– Добровольцы есть?
Руки подняли человек двадцать. Зоя – в числе первых. Остальных отпустили, предупредив о неразглашении. К оставшимся секретарь спустился со сцены в зал.
– Тут в основном девушки. Хочу спросить вас особо и каждую в отдельности: готовы ли вы выдержать все тяготы военной жизни, а если попадёте в лапы врагу, – способны ли вы вынести боль и нечеловеческие пытки, способны ли вы отдать жизнь за Родину? Кто не уверен в себе – лучше сразу уйти, никто вас не осудит…
Никто не ушёл. Тогда стали вызывать по одному в отдельный кабинет, где военный без знаков различия разговаривал с каждым кандидатом. С кем-то дольше, кого-то быстро отпускал. С Зоей беседовал минут пять. Спрашивал подробно про родителей, даже про сценарии её праздников в детсаду. Потом пожал руку:
– Поздравляю: вы приняты курсантом разведшколы. Отныне всё, что здесь говорилось, является строжайшей военной тайной. Завтра с девятнадцати-ноль-ноль – начало занятий здесь же в райкоме, на втором этаже, вам покажут.
