жениха. Та вошла в церковь тихо, под руку с отцом, не поднимая глаз и не открывая лица, прикрытого поверх кокошника белым прозрачным свадебным платком. На ней была юбка из светлого кашемира и новые нарядные сапожки. На груди по белой кофте с длинными рукавами струились нитки монисто13 из мелкого речного жемчуга, а плечи покрывала гарусная14 шаль. Андрей привез Варе этот наряд накануне свадьбы, как и подарки её родителям, но она так и не вышла к нему из горницы, сказав, что ей нездоровится. Теперь на венчании, когда молодые стояли рядом, а дружка с дружкой держали над их головами венцы, Варя смотрела только на священника. Но вот хор певчих запел «Благословляю брак сей…», а батюшка, трижды обведя их вокруг алтаря, предложил жениху поцеловать невесту. Андрей повернулся к Варе, но она засмущалась и залилась таким алым румянцем, так низко опустила голову, что Андрею ничего не оставалось, как просто поцеловать её в лоб. Вскоре вся процессия направилась к выходу из церкви. Не так Андрей представлял свою свадьбу, отчего было ему особенно горько. И, только подъезжая к дому, он понял, с каким размахом затеял празднество Евдоким Михайлович. „А как же иначе?!“ – говорил его отец людям. – Ведь единственный сын женится! Неужто я в грязь лицом ударю?»
Взлетали в небо белые мохноногие турманы15, над головами молодых друзья и подружки бросали горстями пшеницу, просо и хмель, а бабушка Чиричиха, вместо родной матери вышла встречать жениха и невесту пышным свадебным караваем. Совсем чуточку отломила Варя от его румяного бока, а когда Андрей сильной рукой потянул к себе кусок, расписная солонка, стоявшая на самой верхушке каравая, вдруг накренилась, упала, да и покатилась по красному самотканому половику, оставляя за собой широкую полосу соли. Раздалось дружное «Ох!», и среди гостей воцарилась полная тишина. Несколько минут все, не отрываясь, оторопело смотрели на соляную дорожку: вот ведь какая напасть – рассыпать соль на своей свадьбе! Что может быть хуже? Но Евдоким Михайлович не растерялся, подхватил молодых под руки и повёл в дом. На крыльце их с поклоном встретила мачеха Агафья и провела жениха и невесту к образа́м в Красном углу избы, а хозяин повернулся к гостям и радостно воскликнул: «Чего примолкли-приуныли? Негоже нам на всякую безделицу рот разевать да охать! И что с того, что соль просыпалась? Всё это – бабкины сказки! Праздник у нас! Сын женится! Прошу, гости дорогие, к столу!»
Молодых усадили на скамью в простенке, во главе богато накрытого стола в центре большой горницы. На белой полотняной скатерти уже красовались жареные гуси и молочные поросята с кашей, стояли глиняные блюда с говяжьим студнем. Посреди стола в большой деревянной миске белой горой светилась квашеная капуста, украшенная мочеными яблоками и алой клюквой. Пока многочисленные гости рассаживались, на стол выставляли горячие, прямо из печи, мясные кулебяки, курники, пироги с грибами, капустой и рыбой, а также множество всяких заедок16 и разносолов, жареных
Монисто – ожерелье
Гарусная шаль – шаль из старинной шерстяной пряжи с мелким печатным узором
Турман – порода голубей
Заедки – закуски
