парень, что за толпа перед тобой, – сказал ему старый Юпп. – Все бабы за тобой бегают!
Бартель улыбнулся и запел тирольскую песню.
Эндри услыхала певца и подошла к окну. Она видела, как близко к тирольцу стоит Стина из коровника, сестра Катюши, такая же белобрысая неряха, как и та. Её красная рука лежала на плече Бартеля, точно она хотела удержать его для себя. Около неё сидели и стояли прочие служанки, горничные, работницы. Несколько поодаль у скамейки, где сидели Юпп и Питтье, стояла Нелля, с нею рядом старая Гриетт, но менее других восхищённая. Даже изящная Фанни спустилась и стояла на лестнице, глядя на красивого Бартеля взором, в котором сквозило желание.
Старый Юпп взял своими сильными пальцами гармонику.
– Это правильно! – крикнул тиролец. – Сыграй немного на твоём органе с животом.
– Это вовсе не орган с животом, это духовой инструмент, – поучал его Юпп и запел сочинённую им песенку:
«Стина должна иметь мужа. Подходит уже последний срок, чтобы Стина получила мужа. Иначе она сойдёт с ума!»
Парни и девушки рассмеялись. Коровница Стина покраснела до ушей и сняла свою руку с плеча игравшего на цитре.
– Он ведь обыкновенный мужик, – крикнула она Юппу.
Но старый кучер засмеялся:
– Что ты говоришь! Такой бравый да такой красивый парень, как Бартель, да с голыми коленками! Ведь это – деликатес! А, Стина? – и он сейчас же запел новую свою песенку:
«Мужчина, мужчина, уже я его себе добуду. Если он даже ничего не умеет, все же мужчина – есть мужчина!»
– Я тоже кое-что умею, – воскликнул Бартель. – Петь умею, играть, девушек ласкать и плясать.
Он передал Стине свою цитру, вскочил и прошёлся колесом.
– Вот это по-нашему! – заметил кучер. – Уже давно пора, Бартель, чтобы ты хоть немного научился говорить, как настоящий христианин.
Он потянулся к своей гармонике и под её звуки сочинил стишок про парня. Такой уж был у него талант.
Черноглазая Фанни прошла по двору, точно у неё было дело, как бы нечаяно подошла ближе и остановилась у колодца. Тирольский парень её заметил. Изящная камеристка нравилась ему больше, чем служанки с кузни и работницы из хлевов. Он взял цитру, подошёл к колодцу и спел тирольскую песню о гордой девушке, называя её Фанечкой.
Прислуга хорошо поняла, о чем он поёт. Они не понимали всех слов, но смысл улавливали, остальное договаривали смелые глаза парня. Слушатели смеялись, радуясь тому, что он поёт так прямо в лицо Фанни, изящной камеристке, которая держалась в стороне от всех и не была ни в кого влюблена. Красивая камеристка это заметила, хотела убежать, но так нельзя было поступить – все бы её высмеяли!
Парень из Пустерталя взглянул на неё своими карими глазами и сдавленным сопрано, подражая женскому голосу, запел о девушке, которая не знает, кого из трёх мужчин ей
