вольская родня? – уточнила Губешкина, сворачивая письмо.
– Седьмая вода на киселе, – кивнула барышня. – Вы уж и думать о нас забыли.
– В столицу зачем приехала?
– Кузена разыскивала. На родине мне оставаться было никак не возможно.
– Скандал?
– Перфектно, – одобрила Попович, не чинясь, налила из самовара, придвинула блюдо с бужениной. – Незамужние барышни обычно от скандалов бегают.
– Несчастная любовь. А про подробности ты говорить не желаешь.
– Ну да. И сам скандал тоже не обсуждаем. Предположим, по официальной легенде, сиротка явилась за пожилой тетушкой присмотреть. В это, разумеется, не поверит никто, а вот в тщательно скрываемые и случайно выясненные обстоятельства бегства – с удовольствием.
– В вашем чародейском приказе все такие хитрые? – усмехнулась Губешкина. – Тогда племяннику карьеру у вас в жизни не сделать.
Геля прожевала кусок буженины и сказала серьезно:
– Митрофан прекрасный секретарь, сметливый, скромный, аккуратный. Может, его взлет не будет молниеносным, но по ступенькам он поднимется основательно.
– Утешай старуху.
– Не вижу тут старух, тетушка, – притворно удивилась рыжая льстица. – Наблюдаю лишь симпатичную женщину и добропорядочную берендийку, содействующую силам правопорядка.
Дунька переминалась у порога, прислушиваясь. Захария Митрофановна велела ей исчезнуть и обернулась к гостье.
– Самое время о содействии поговорить. За какой надобностью в Крыжовень из столицы целого надворного советника отрядили?
Попович сложила перед собой руки, на мизинце правой чернело пятнышко ружейной смазки.
– Надобность прозывается Блохин Степан Фомич.
– Пристав покойный? Так он в начале грудня еще… – Губешкина подыскала подходящее слово, – в петлю полез.
– Берендийские почтовые службы оставляют желать лучшего, – кивнула девушка, – сообщение о его кончине было получено нами только третьего дня. Меня прислали выяснить обстоятельства смерти.
– Целого надворного советника? – недоверчиво переспросила хозяйка.
– У покойного господина Блохина в столице кое-какие связи имелись, в регулярной переписке он состоял. Досадно, но его послание от пятого грудня в чародейский приказ доставили одновременно с вестью о самоубийстве.
Губешкина о персоне, с коей покойник корреспондировал, спросить хотела, но передумала. Меньше знаешь, крепче спишь. Эх, Митрофан, удружил тетушке, ничего не скажешь. Казалось, похоронили пристава за оградой погоста, как самоубийцу и положено, да и забыли. Ан нет, вон оно как. Чиновник седьмого класса, это вам не ежик чихнул. Девка неглупая, с револьвером управляется, слова правильные говорит. Но девка. Небось если б в столицах к Блохину с большим вниманием отнеслись, мужика бы прислали. А Геля эта что? Ну поживет с неделю, носик свой любопытный куда-нибудь сунет, да и отбудет восвояси.
