А месяца через три-четыре заберешь его к себе, определишь в детский сад. И вы заживете так, как тебе всегда хотелось, – Ружена понизила голос. – Подумай, он очень хотел бы, чтобы ты была счастлива. Вы все равно планировали переехать. Будь он жив…
Мама мотнула головой.
– Не надо, Ружка… Мне до сих пор больно, – мама приложила руку к груди. – Я все еще не могу смириться, что его больше нет…
Я чувствовал, как заколотилось мое сердце. Вот почему мама была такая задумчивая! Она давно хотела поменять работу, но никак не могла найти что-то подходящее в нашем небольшом городе. Она рассказывала об этом мне, иногда мы вместе мечтали. Мама делилась, описывала, как хочет работать редактором в издательстве. Я не особо понимал, что значит быть редактором в издательстве, но мама объяснила мне, что в издательстве печатают разные книги, а редактор отбирает интересные идеи для книг, исправляет в них ошибки. Получается, сейчас мама нашла такую работу, но для этого ей нужно уехать. Куда? В какой город? Неужели мама уедет и оставит меня? Я зажмурился и затряс головой, словно пытался вытряхнуть нехорошие мысли, мелкими противными жучками ползающие в моем мозгу. Но мысли упорно не хотели вытряхиваться. Я открыл глаза и так же из-за угла посмотрел на маму и тетю. Мама сидела лицом к дверям за столом, сложив на нем руки, и смотрела в тарелку с супом, стоящую перед ней. Черные волосы ее были убраны назад тонкой резинкой, открытое лицо было бледным и печальным. Ружена сидела напротив мамы, спиной к дверям. Я смотрел на ее спину, на белые лилии на ярко-зеленом фоне платья, смотрел на длинные вьющиеся волосы светло-каштанового оттенка, на золотые круглые серьги, покачивающиеся в мочках ушей. Я не видел тетиного лица и думал, нахмурилась ли она сейчас, обдумывая сложившуюся ситуацию, пролегли ли тонкие морщинки на лбу…
Я тихонько вздохнул, глядя на замолчавших женщин за кухонным столом.
– Надо Антошке сказать, – тихо произнесла мама, нарушив молчание.
Я вышел из-за угла и встал на пороге кухни, сердито глядя прямо на маму. Она взглянула на меня и грустно улыбнулась, будто знала, что я слышал их разговор.
– Антошка, садись, ужин остывает.
Я не двинулся с места, продолжая смотреть на маму. Ружена обернулась.
– Садись, – сказала она мне.
Я послушно сел на стул между мамой и тетей. Взял ложку, но к супу не притронулся.
– Куда ты уезжаешь, мама? – спросил я, и губы у меня затряслись.
– Антошка, помнишь, я рассказывала тебе о работе своей мечты? – я молча кивнул. – Сейчас я очень близка к исполнению своего желания… Мне предложили работу. Именно ту, к которой я стремилась. Но в другом городе. Зарплата очень хорошая, перспектив намного больше, – словно извиняясь, ответила мама и опустила глаза.
– Ты хочешь уехать от меня? – слезы выступили у меня на глазах.
Мама резко вскинула голову и впилась в меня проницательным взглядом.
– Никогда! – твердо ответила она. – Ешь.
Мама отвернулась от меня. Я насупился и стал есть
