британской короны, а потому – ни-ни!
– Да, позицию канцлера принять непросто, – отозвался Серёжа Казанков. – Ведь как наше морское ведомство готовилось к этой войне! Взять хоть Средиземноморскую эскадру Бутакова: зря она, что ли, перед самой войной отправилась в Атлантику? Ей бы теперь войти в Средиземное море, парализовать крейсерскими действиями всю прибрежную турецкую торговлю…
– И не говори, братец! – скривился барон. – «Петропавловск» и «Светлана» могут на равных драться с любым турецким броненосцем. Бомбардирование прибрежных городов вызвало бы в Османской империи панику, а там, глядишь, восстали бы угнетенные народы – те же греки-киприоты или дикие аравийские племена. А наши крейсера, господствуя на средиземноморском театре, доставляли бы повстанцам оружие и припасы, а при необходимости поддерживали бы огнем пушек!
– Верно! – поддакнул Серёжа. – Да и об отряде контр-адмирала Лузина забывать не следует! «Баян», «Всадник», «Гайдамак», «Абрек» – что им стоит добраться до Персидского залива и навести там шороху? Вместо этого наш канцлер одним росчерком пера пускает все это псу под хвост. Двадцать девятого апреля бутаковская эскадра получает приказ вернуться на Балтику, а отряд Лузина остается на Тихом океане и никакого влияния на ход боевых действий оказать не сможет.
– Я слышал, великий князь Константин Николаевич, уже не заикаясь о Средиземном море, попросил разрешения у государя послать хотя бы парочку крейсеров в Атлантику, в район Бреста. И знаешь, Серж, что ответил ему управляющий Морским министерством? «Государь не согласен на ваше предложение, он опасается, чтобы оно не создало неприятностей и столкновений с англичанами по близкому соседству с Брестом»! Яснее ведь ясного, что англичане блефуют – они сами до смерти боятся войны с Россией, поскольку в этом случае Германия немедленно нападет на Францию. И теперь за горчаковскую нерешительность придется платить кровью нашим солдатам на Балканах – кто знает, насколько затянется кампания без полноценного участия флота?
Война с Турцией стала главной темой споров, бесед, слухов не только в Петербурге, но и в любом городе Российской империи. Войну обсуждали все: и студенты в московских трактирах, и лабазные сидельцы, и приказчики где-нибудь в Нижнем Новгороде, и гимназисты казенных гимназий, и певчие церковного хора. И, уж конечно, война была в центре внимания только что выпустившихся из Морского корпуса мичманов, Карлуши Греве и Серёжи Казанкова. Это была война их поколения, их шанс начать карьеру морских офицеров со славных дел, их возможность послужить Отечеству. Как остро завидовали они мичману Остелецкому, получившему назначение в Севастополь и уже отбывшему к месту службы, пока они ждут приказов о назначении и вынужденно бездельничают в Петербурге! А дело меж тем затягивалось: в Адмиралтействе царил первозданный хаос, как в первый день Творения; приходилось неделю за неделей обивать пороги начальственных
