думай шевелиться! Иначе… – Она показала ей кинжал и после наклонилась, схватила мальчишку за шиворот, стала его из сундука вытаскивать. – Вылазь, вылазь, крысеныш.
Мальчик захныкал, что Агнес очень не понравилось, она поднесла кинжал к его лицу и сказала:
– Даже не думай рыдать. Я того не выношу. Зарыдаешь – я тебя распотрошу. Понял?
Хоть и стояли у мальчишки в глазах слезы, но голос девушки был столь убедительным, что он только кивнул в ответ да носом шмыгнул.
Он был пригож, лет семи-восьми, причесан ладно, в хорошей одежде. У девушки не оставалось сомнений, что это сынок бабищи. Вот из-за чего баба не смогла ей сопротивляться, вот отчего была слаба. Она стала бояться Агнес, как только та переступила порог ее дома. И страх ее разъел, парализовал.
Как все удачно сложилось. Агнес размышляла, поглядывая то на мальчишку, то на бабу. А думать она умела быстро. Сюда ехала она, полагала, что придется сразиться с бабой. Если получится победить – забрать у нее стекло, а саму ее убить, чтобы не мешала господину. А уже Железнорукого они с господином вместе как-нибудь одолеют. Но теперь все переменилось. Теперь все могло еще лучше стать.
Она так и держала мальчишку за шиворот и, не отпуская его, сказала бабе:
– Давай стекло.
– Не убивай его, – прохрипела баба, бледнея до цвета полотна.
– Давай стекло, тогда не убью.
Женщина сразу кинулась к камину, там на верхней полке стоял ларец красивый, она схватила его, поднесла Агнес, раскрыла перед ней. Девушка сначала удивилась: шар был маленький, вернее, меньше, чем у господина, и был он бело-желтого цвета, как самые жирные сливки, совершенно непрозрачный. Но у девушки не возникло и тени сомнений, что сие вещь истинная, а не те подделки, что присылали детоубийце всякие его знакомые.
– Не убивай его, – все так же прохрипела баба, протягивая ей ларец.
– Ладно, – сказала Агнес, забирая ларец и смеясь. – Я даже тебя не убью. Но встань на колени передо мной.
Бабу уговаривать не пришлось, она сразу рухнула перед девушкой на колени.
– А ну-ка, покажи мне свое настоящее рыло, сестра, – потребовала Агнес.
Женщина сразу стала меняться. Теперь она уже не была прекрасна. Лицо изможденное, лицо женщины, что давно уже немолода. Девушка склонилась ближе.
– Вот ты какая, а муж-то твой тебя настоящую видел?
И не успела баба ответить, как Агнес полоснула ее по лицу кинжалом, от виска к носу, через глаз. Ударила с силой, чтобы наверняка располосовать глаз.
Баба хрипло вскрикнула, а потом стала противно завывать, схватилась за глаз руками, кровь полилась на ее платье, на паркет.
– Мой глаз, мой глаз!.. – выла баба.
Агнес ее завывания показались забавными.
– Это тебе на память обо мне, – смеясь, сказала девушка.
Она вытерла кинжал о скатерть, затем спрятала его в ножны, под мышку взяла ларец со стеклом, прежде еще раз убедившись, что оно там, а потом и
