всё, однако.
Мордыш задумался, снял зачем-то кепку и долго молча хмурил лоб, обречённо качая большой стриженой головой.
– Да уж, – произнёс мужчина в плаще, похоже, с большим сочувствием, и снова посмотрел на часы. – Однако, сильно вас начальники заели.
– А чего, разве я не прав? – снова оживился мордыш. – В какие такие времена не подайся, всюду всё едино – главная фигура везде начальник. Хоть какой, лишь бы от него чево-то там зависело… – Он задумался и снова начал хмурить лоб, будто силился что-то неприятное вспомнить, потом вдруг сказал зло и с большим чувством: – Вот и будет, комариная…ть, выкабениваться, над человеком власть показывать. На тебя смотрит, а сам карман глазом обнюхиват. Наберёт мошну, потом в Москву свалит или в какой другой город, будет себе в упадке совести по ресторациям разгуливать, на закусь щёки селёдки заказывать да губы лосося… А то и лапу распаренную затребует. – сказал мордыш, глотая слюну.
– Лапу?
– Ага, медвежачью. Любят они это дело под водочку кушать. Особенно если водка финская, – нахмурившись до красноты глаз, сказал опечаленный мордыш.
Мужчина в плаще тоже нахмурился, потом сказал печально и вполне согласно:
– Это верно, все они всегда такие и были.
– Вон Никита Бледных из Москвы наехал с пацанами, так говорит, что в России сейчас два миллиона чиновником на полном довольствии у государства. И по сто тысяч зряплата, курорт бесплатно для всей семьи, всё другое тоже. За народ, видно, переживают сильно.
И он, взмахнув рукой, нарочито громко запел:
Мажу маслом бутерброд,
Одна мысль, а как народ?
Икра не прёццся в горло,
Коньяк не льёццся в рот…
– Да уж… И, правда, беда… – согласно кивнул головой пассажир в плаще, подозрительно сощурив левый глаз.
Они замолчали и сосредоточенно смотрели перед собой.
– Это разве справедливо? – спросил после паузы мордыш.
– Нет, разумеется.
– А почему же тогда это так? А?
– Плохо то, – вздохнув, сказал пассажир, устало глядя на словоохотливого мордыша, – что вот эти ваши провинциальные отвратительные нравы расползлись уже по всему лицу страны и даже весьма успешно прижились в столицах. Теперь и в большом городе то же самое. Чистый феодализм. Чиновников в стране два миллиона, но полтора из них – это ваши местные князьки.
– Как это?
– А так.
– Не конкретно.
– Думайте.
– Кумекаю.
– Полмиллиона человек обеспечивают работу федерального аппарата, а в три раза больше – работу на местах. Местечковая власть это называется. Они всю беду и творят на периферии. А мы всё на Москву бочку катите.
– Законы-то там принимают, чего ж не катить?
– Законы там принимают, а на местах исполняют – как кому в голову взбредёт, так и исполнят. По понятиям всё ещё живёте, вот что.
– А
