своим объявил, и год назад на воспитание воинам отдал – не продаст он их.
– Что же ты от меня хочешь?
– Ты все можешь, я знаю, я видела! Верни мне моих детей.
– Виолетта, ты видела людей в лагере?
Девушка опешила, от вопроса – при чем здесь эти люди?
– Да.
– Как, по-твоему, зачем они здесь?
– Ты их сюда привел?
– Под дулом автомата привел?
– Нет, я не так сказать хотела – они за тобой следуют.
– Для чего?
– Чтобы отомстить.
– Зачем им мстить, человеку, которого многие из них даже не видели никогда в жизни?
– Ну, может, тогда… Я не знаю.
Растерянно проговорила она и осеклась.
– Они здесь для другого дела – ради тех, кто их в Ковчеге ждет, ради тех, кто в клетках Атолла томится, ради тех, кого в рабстве становики держат, ради тех, кого на улицах полуночники вешают. И ты меня сейчас просишь, сказать им, что мы должны забыть обо всех других и за твоими детьми на закат отправиться?
– Я…
Девушка не смогла договорить, слезы неудержимым потоком хлынули из глаз, она обхватила живот руками, на колени вниз упала, громко в голос разрыдалась. Странник спокойно присел рядом на песок, подобрав под себя ноги, по-прежнему продолжая на восход смотреть.
– Какую цену ты готова заплатить за две эти жизни?
Спокойно спросил он.
– Проси что хочешь, я согласна на все.
Провыла в ответ девушка.
– Я не спрашиваю о том, что ты готова отдать, я спрашиваю о том, что ты готова забрать.
– Я тебя не понимаю.
Девушка замерла на месте, рыдать перестала, на мужчину смотрит внимательно, всхлипывает коротко иногда.
– Ты должна понимать, какой ценой будет добыта свобода твоим детям – то, что нельзя купить, обычно берут силой. Ты видела, на что я способен, видела мои методы, взять, что нужно мне. Представляешь, что будет там? Ты готова забрать несколько десятков, а может и сотен невинных жизней, чтобы вернуть себе всего две взамен?
– Да готова.
Едва слышно произнесла девушка.
– Я тебя не слышу.
– Да готова, готова!
Громко прокричала она, голос ее хрипел, запнулся, она снова заплакала. Изгой кивнул коротко, глаза полыхнули белым огнем.
– Человек удивительное существо – он может сколько угодно рассуждать о долге, чести, правде, иных добродетелях, учить им остальных, как должно тем жить и поступать, как нельзя делать никогда. Но стоит самому заблудиться в лабиринте реальности, где его добродетели не способны ему помочь, как он тут же отвергает их, поворачивая свое учение вспять, выворачивая его наизнанку.
– Заткнись.
Прошипела девушка рядом. Странник повернул к ней удивленное лицо. Девушка как кошка лапой, быстро отвесила
