das ewige Leben und die Weltherrschaft![3]
Говорить на немецком было строжайше запрещено условиями конспирации, однако все были так воодушевлены, что не обратили на это внимания. Но того, что последовало дальше, не мог предвидеть никто. Внимательно выслушав генералов, Адольф Гитлер оперся на свою трость и с трудом встал. Хрупкий девяностопятилетний старец с длинными седыми волосами и бородой приосанился, кашлянул для прочистки горла и вдруг, чуть хриплым и дрожащим голосом, запел:
Stop that train, I’m leavin’ today!
Stop that train, I’m leavin’ anyway!
Stop that train, I’m leavin’
And I said, it won’t be too long whether I’m right or wrong
I said, it won’t be too long whether I’m right or wrong
All my good life I’ve been a lonely man
Teachin’ my people who don’t understand
And even though I tried my best
I still can’t find no happiness[4]
Это была композиция ямайской группы The Wailers, но никто из присутствующих не был знаком с их творчеством. Неподалёку проходила банда чернокожих парней. Их волосы свисали из-под ярких вязаных шапок, как высушенные змеи. Обряженные в цветастые халаты, опутанные бусами и магическими медальонами, они брели босиком вдоль берега, и набегающие волны океана омывали их крепкие молодые ноги. Они узнали мотив, и один из них, посмеиваясь, говорил другому:
– Ты погляди, как дед разошёлся! Надо позвать его к нам в группу. Давай подойдём поближе.
Между тем великий диктатор продолжал петь. Постепенно вся его фигура преобразилась. Он начал петь громче, выкрикивая отдельные слова с жаром, топая ногой по песку, вздымая трость и грозя невидимому противнику. Жестикуляция его обрела знакомые формы, некогда привлекавшие к себе многотысячные толпы. Чёрные парни, пританцовывая и тихонько подпевая, обступили генералов вермахта. Откуда-то вытащили бонго и тимпан.
Some goin’ east, and some goin’ to west
Some stand aside to try their best
Some livin’ big, but the most is livin’ small
They just can’t even find no food at all[5]
Чернокожие пели и плясали вместе с Гитлером. Вот прозвучал припев, и толпа дружно подхватила его. Но когда песня должна была уже закончиться, Гитлер вдруг снова запел первый куплет, теперь уже на немецком:
Mein ganzes Leben lang war ich ein einsamer Mann
Ich lehrte mein Volk, in Unwissenheit versunken
Und obwohl ich mein Bestes versucht habe
Aber Glück im Leben nicht gefunden
Закончив пение, Гитлер отбросил трость, оттолкнул стоявших на его пути генералов и побежал к океану. Он бросился в воду и поплыл в сторону горизонта. Он долго плыл, мужественно сражаясь с волнами, и наконец исчез. И как ни вглядывались старые генералы в океаническую даль, освещаемую лучами закатного солнца, они не могли увидеть своего фюрера.
Но на этом история не заканчивается. В тот самый момент, когда растревоженные и сбитые с толку генералы хотели было вернуться в бунгало, чтобы проверить, нет ли там сионистской засады, а потом в спокойной обстановке допить остатки шнапса и погрустить об упущенном мировом господстве, к берегу пристало каноэ, из которого с трудом выбрался измождённый чёрный человек. Сначала никто не обратил
За вечную жизнь и мировое господство! (нем.)
Остановите этот поезд, я сегодня ухожу / Остановите поезд, я непременно выхожу / Остановите этот поезд, я вас покидаю / И говорю, так дальше жить нельзя, не важно, прав я или нет / Я честно прожил жизнь, но оставался одинок / Учил я свой народ, в невежестве погрязший / И видит бог, я сделал всё, что мог / Но счастья в жизни не обрёл (англ.)
На запад кто-то рвётся, а кто-то – на восток / Большие мастера в сторонке постоять / И есть, кто шибко преуспел, но многие лишь измельчали / И хлеб насущный не способны отыскать (англ.)
