дождавшись, когда фрау Садов уедет в городок Манхейм за покупками, Отто посадил Виктора на табурет и торжественно объявил ему, что сейчас расскажет нечто важное. Этот разговор Виктор запомнил навсегда, и много лет спустя, посмеиваясь, в лицах пересказал его своему сыну, то есть Нику. Когда это было-то? – говорил он. Ах, да, в 1968 году!
А изюминка была в том, что когда старому Отто влетело на ум посвящать наследника в семейную тайну, у того с утра пучило живот, но от страха перед отцом он это скрыл.
– Известно ли вам, молодой человек, – начал Отто, – что жизнь каждого человека подчинена исполнению некого предназначения, определяемого свыше?
Виктор кивнул головой, сделав внимательное лицо. Тут ему особенно притворяться не приходилось: он и так должен был проявлять крайнюю внимательность, чтобы не обделаться ненароком.
– Иногда оное предназначение возлагается на отдельного человека, порою же целый род является орудием Горней Десницы…
Виктор почувствовал, что внутри опять забурлило.
– Вот, дабы не быть голословным, – Отто фон Садофф нацепил на нос очки и взял с комода Библию. – Вот… где же оно… «В этот день заключил Господь завет с Авраамом, сказав: потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата…»
Отто сделал паузу и взглянул поверх очков на сына, ожидая вопроса. И умный мальчик, хоть и через силу, задал его:
– Что же, Vater, потребовал der Gott от Авраама взамен на эту преференцию?
– Вот! – папаша поднял указательный палец. – «И сказал Бог Аврааму: ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя в роды их». Ну, подробности тебе пока знать рано… Да я и не об этом. Это был пример.
Пресловутые «подробности» были Виктору прекрасно известны: одноклассники просветили. Да и евреев, обрезанных по всей форме, в его школе было немало; эмигрируя в САСШ из Германии, так и не поднявшейся после Первой мировой войны, а в ходе двадцатого века ещё не раз униженной, многие из ашкенази не выдерживали космополитического безумия Нью-Йорка, Бостона и Вашингтона и перебирались в немецкоговорящую Пенсильванию. Жить среди немцев им было спокойнее; так уж исторически сложилось.
– Итак, – продолжал Отто, – поговорим о миссии, возлагаемой Высшими Силами как на отдельных представителей рода человеческого, так и на отдельные народы, племена, наконец, семьи.
Тут в животе у Виктора заурчало так громко, что папаша насторожился и обвёл гостиную подозрительным взглядом поверх очков.
– Миссия, возложенная Господом на наш род фон Садофф, не вполне обычна.
Тут Виктор ощутил позыв такой силы, что физиономия его вытянулась, что не ускользнуло от внимания папаши.
– Да, сын, не удивляйся. Хотя – как тут не удивиться? Я тебя понимаю, сам в своё время испытал нечто вроде шока…
Должно быть, ужас перед строгим отцом, речь которого сейчас будет прервана
