с маминым креслом. – Но на этот раз все иначе. Тут ведь дело совсем не в парне…
– Да что ты?
Пенни закатывает глаза.
– Генри, конечно, веселый и чертовски красивый, но все же знают, что он – повеса. И когда он женится, у него будет не просто любовница, а целый гарем. У нас с ним никогда ничего не выйдет, – и она возвращается к мольбам. – Но ты же знаешь, как мне нравится играть! Это ведь открывает мне двери, мама, двери в киноиндустрию!
Мама прикрывает глаза.
– Ох, чувствую я об этом пожалею… но так и быть, – Пенни уже готова радостно завизжать, но мама поднимает палец. – Ты сможешь участвовать только при одном условии: Сара должна отправиться с тобой, чтобы за тобой приглядывать и выступать как голос разума, раз уж своего собственного у тебя нет.
Пенелопа крепко обнимает ее:
– Спасибо, мамуля!
А потом она оборачивается ко мне, и ее взгляд полон такой надежды, что у меня сердце сжимается.
– Сара?
– Пенни… Я не могу. У меня же квартира… и работа… Я не могу просто отбросить все это на…
– На шесть недель в целом, – вставляет продюсер.
– На шесть недель. Прости, Пен.
Она подползает ко мне на коленях, скорее всего, натерев кожу ковром.
– Ну пожалуйста, Сара! Это ведь может все изменить!
Вот этого-то я и боюсь.
– Будет весело! Целое приключение.
У меня болит в груди. Я правда хочу попытаться, для нее… хочу, чтобы у меня получилось, – для нее… но перспектива, как многое изменится, как много будет неожиданных неучтенных факторов, ужасает меня.
– Боюсь, я просто не смогу, Пен, – шепчу я.
Она берет меня за руку.
– Мы справимся вместе. Ты будешь приглядывать за мной, а я – за тобой.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать… но слова как будто застревают в горле.
– В следующем месяце Пенелопа должна приступить к воинской службе, – говорит мама продюсеру.
– От этого мы можем ее избавить, – отвечает мисс Херальд. – У нас есть подписанный указ принца Генри, освобождающий всех участниц от работы, учебы или любых других обязательств для «конфиденциального» дворцового поручения. Это – официальный королевский указ.
Ее слова заставляют меня похолодеть.
– Что вы сказали?
– Королевский указ. Это как манифест… приказ Короны…
– Форс-мажор. Стихийное бедствие, – шепчу я.
– Да, точно.
Шестеренки в моей голове вращаются.
– Можно и мне такой документ? Письмо для моего работодателя, если я отправлюсь с Пенни как помощница.
– Конечно. Многие женщины привозят с собой свой личный персонал – поваров, парикмахеров, инструкторов по йоге, выгульщиков собак… Будет интересно.
– Но могу я получить официальное письмо? – настаиваю я. – Чтобы получить освобождение на шесть полных недель.
– Разумеется.
Я
