в ржавой мясорубке на фарш проворачивать.
– Будут, янрирр мичман, – радостно согласился сержант Аунгу, – ой будут! А вас, я так думаю, в ступке разотрут на специи…
Нунгатау развернул над столом экран монитора и вывел туда фрагмент записи из «Зелья и порока». Увеличил, насколько позволяло качество материала.
– Это он? – спросил рядовой Юлфедкерк отчего-то шепотом.
– Да, – сказал мичман. – Это наш келументари.
Почти с минуту все молча вглядывались в лицо келументари, словно бы пытаясь найти в нем признаки потаенной угрозы.
– Совсем пацан, – наконец промолвил ефрейтор Бангатахх.
– Кадет-первогодка, – сказал рядовой Юлфедкерк. – Мы в училище таких даже не чморили.
– Все же он другой, – отметил сержант Аунгу. – Может быть, в метрополии он мог бы затеряться, но здесь всякий ткнет в него пальцем.
– Потому он и удрал отсюда при первой возможности, – сказал Нунгатау. – А теперь ответьте: куда этот болезненный дохляк направится, чтобы собраться с мыслями и силами?
– Чего тут думать, – сказал сержант. – За неимением лучшего – на Шокхагу.
– Согласен, – кивнул Бангатахх.
– А я вот что скажу, – промолвил мичман. – Вижу, вам ужасно не хочется на Троктарк. Да чего уж – вы боитесь. Военная база, режимный объект, орбитальное патрулирование… чего вы там еще наврали мне с три короба… Но я кое-что знаю об этом парне. Из всех возможных путей он выберет наихудший. Значит, и мы вслед за ним. Мы зачем сюда прибыли – искать, где безопаснее, или рискнуть своими никчемными шкурами и добыть-таки келументари для гранд-адмирала?
– Нас собьют, – сказал сержант упрямо.
– Что за глупости, – фыркнул Нунгатау. – Как нас могут подбить, с таким козырным парнем в кресле пилота?!
7. К вопросу о человеческих реакциях
– Это, – капитан Ктелларн совершил плавный жест в направлении стены, – просто технологический стык. Ни к каким сокровищам Али-бабы или тайнам Мадридского двора он вас не приведет. – Капитан прошел к столу, выдвинул кресло и сел спиной к двери. Как бы между делом извлек на свет личное оружие – скерн и положил перед собой. – Но поднимать доски пола не следует.
– Что там?
– Ничего любопытного. Инженерные коммуникации.
– Хоакин Феррейра жив? – сразу же спросил Оберт.
– Это философский вопрос. Странно, что он не заинтересовал вас раньше.
– Мы такие ненаблюдательные, – сказал Оберт с каменным выражением лица.
– Что же изменилось? – спросил Ктелларн, ни к кому специально не обращаясь, вперивши стеклянный взор в пространство. – Отчего, когда минуло столько времени с момента последней вспышки вашей активности, не столько драматической, сколько комической, вы вновь стали задаваться вопросами?
– Но
