руку о голенище замшевого сапога.
За свои тридцать два года он уже успел перепробовать много разных блюд. Китайские, корейские, узбекские, грузинские и даже индийские. Многие из них можно было бы признать крайне изысканными. Однако ничто так не услаждало душу Алтангэрэла, как то, что он кушал сейчас.
Снаружи лёгкого походного шатра послышался какой – то шум. Закрывавший вход полог откинулся, и перед Алтангэрэлом предстал высокий, подтянутый молодой человек с короткой тёмной бородой и в высокой белой бараньей шапке.
– А! Бургутбек![26] Садись, покушай! Какой барашек!
Вошедший нахмурился. Похоже, ему было не до еды.
– Хан! Ты видел, куда они нас ведут? Мне это не нравится. Вчера мы могли их легко разбить, а сегодня…
– Вчера могли разбить, сегодня могли разбить и завтра тоже сможем разбить. Что ты беспокоишься, Бургутбек? Все знают, что твоя туркменская конница самая лучшая в мире! Кто может против неё устоять?
– Это правда. Мои джигиты самые лучшие. Мы можем догнать и отсечь кого угодно! Мы можем стремительным натиском опрокинуть даже этих закованных с ног до головы «неистребимых»! Но всё это там, в поле! А в этих горах любая конница бесполезна! Хоть моя! Хоть самого Аллаха!
С досады молодой бек хлестнул камчой по стенке шатра.
– И если бы ты, хан, не предавался здесь целыми дня…
– Эй! Эй! Туркмен! Ты забыл, с кем разговариваешь?! Сейчас прикажу дать тебе палок двадцать!
– Я не твой нукер, хан! И говорю с тобой как союзник, котор…
– Союзник?! Союзникам деньги не платят. И союзник всегда может уйти и вернуться к себе домой. А куда ты вернёшься? Или твой брат больше не охотится за тобой? Он что, тебя уже простил?
По толстым губам скользнула ехидная усмешка
– Завтра подойдём поближе, а там видно будет. Ступай!
Прошипев что – то по-туркменски, Бургутбек вышел из шатра.
Алтангэрэл не отрываясь выпил большую чашку кумыса и, откинувшись на подушки, блаженно уставился в потолок.
Ну не люблю я эту суету в поле! Все куда – то несутся! Туда – сюда! Туда – сюда! Не успеваешь за всеми уследить. Другое дело осада! Спокойно загнал всех в одно место и сиди себе, жди, барашка кушай. И этих корейцев мы завтра на скалу загоним и будем их потихоньку чик – чик делать.
У Алтангэрэла была и ещё одна причина, чтобы не воспользоваться преимуществом сильной туркменской конницы. У Бургутбека было около трёх сотен всадников. Уже второй месяц хан не платил им жалованья. А если завтра туркменов станет в два раза меньше… Разве это будет плохо?
С молниями в глазах и пожаром в груди Бургутбек шёл по лагерю в ту сторону, где слышалось ржанье лошадей и мелькали люди в мохнатых бараньих шапках.
Да, конечно, какой я союзник? Я уже почти раб. С какой радостью я перерезал бы горло этому жирному ишаку! Но он прав. Возвращаться мне некуда.
Бургут – беркут (тюрк.).
