одном из горных храмов, древнюю корейскую реликвию – Священный Камень Тангуна,[4] чья великая мощь, несомненно, вернёт силы корейскому народу в обретении утраченного достоинства».
Баатарган в ярости чуть было не зарубил чиновника, который и без того уже где – то глубоко-глубоко внутри почти умер. Сжав побелевшими пальцами позолоченную рукоятку меча, хан всё же сдержался и с шумом выдохнул.
– Где сейчас этот посол?
До чиновника медленно доходило, что сегодня самый счастливый день его жизни. От радости он неосознанно кивал головой.
– После церемонии его пригласил к себе на обед советник Ли Гвансик.[5] Он сказал, что хотел бы услышать мнение китайского посла о корейской кухне.
– Что?! Опять этот…
Оборвав себя на полуслове, Баатарган отвернулся в сторону и жестом приказал им удалиться. Все трое встали. Монголы поклонились и, развернувшись, зашагали в сторону дворца. Чиновник, кланяясь и пятясь задом, последовал за ними. Баатарган, в задумчивости покусывая верхнюю губу, опять уселся на каменный парапет.
– Что – то я слишком часто стал слышать про этого Гвансика. Хотелось бы знать, какие «кулинарные секреты» они там обсуждают.
– Разве у тебя мало «своих ушей»? – Королева помахивала веером, проницательно глядя на брата.
– О! Этот Гвансик не так прост. Последнего нашего шпиона, посланного за ним, нашли мёртвым за столом в таверне. Поперхнулся фазаньей косточкой. Наш врач не нашёл никаких следов.
– Ну, может, он и на самом деле просто поперхнулся?
– Только не этот. Этот был очень хорош. Он пришёл к нам два года назад из земель Мохэ[6] и до сих пор только радовал своими талантами. Он не мог вот так просто взять и подавиться костями!
– Гвансик, Гвансик… Ему лет под сорок? Вечно улыбается так издевательски, да? Он, кажется, из проминской партии?
– Да он у них самый главный и есть. Ты думаешь, кто там всем заправляет? Министр Ко? Как бы не так! Министр у них только парадное лицо – большой учёный, из порядочной семьи и всё такое… А настоящий главарь – этот самый Гвансик! А теперь ещё это письмо…
Запрокинув голову, Баатарган с безнадёжной усталостью зевнул.
– Знаешь, сестрёнка? Что – то мне кажется, совсем всё плохо. Если они притащат сюда этот камень…
– Ты что, дурачок, правда веришь в эти сказки?
– Да нет, конечно! Но эти идиоты – корейцы! Они сейчас как мешок с порохом. Поднеси огонь и… А этот камень как раз…
Баатарган вскочил на ноги.
– Вот это – настоящая угроза! Не то что твои слухи – мухи. Надо что – то делать!
– Надо перехватить этот камень по дороге. Только гарнизон наш трогать нельзя. Здесь сейчас и так как на раскалённой жаровне. Придётся посылать гонца на север. Вот только к кому? Отец слишком далеко.
– К Алтангэрэлу![7] Он ближе всех. Только ты сама напиши. Может быть, он до сих пор тебя любит, а? Баатарган, увидев, как
Тангун – мифологический прародитель всех корейцев.
Гвансик – сеющий свет (кор.).
Мохэ – народ, проживавший на севере Маньчжурии.
Алтангэрэл – золотой свет (монг.).
