их герои в конце всегда погибают?
– Ну не всегда. Вы же все-таки смертные, так что в Шиассе полно и тех, кто жил долго и счастливо. Ту же историю Обрубка я собрал по кусочкам из рассказов покойных Соне Тюти, того крысолюда и некоторых диаконов. Или помнишь историю про тех гоблинов? Как думаешь, кто мне ее рассказал? Один из участников, Болтун.
– А как он узнал, о чем говорили остальные гоблины, пока его жрали?
– Так он рядом стоял и материл их.
– Ладно. И что же, он согласился рассказать тебе, демону, свою историю?.. не Болтун, конечно, а Кланц. Как это было – вы просто сидели в трактире, как вот мы сейчас, пили… что там пьют призраки… и вспоминали старые времена?
– Знаешь, Дегатти, после смерти многие вещи начинают восприниматься по-другому. Если бы каждый убитый рвался отомстить своему убийце, миры мертвых были бы какой-то безумной клоакой. А лично я Кланцу ничего плохого и не сделал – во время Четвертого Вторжения я на Парифат даже носа не совал.
– И на том спасибо, – вздохнул Дегатти.
– Смотри-ка, Янгфанхофен, ты наконец-то угодил Дегатти, – хмыкнул Бельзедор. – Может, он теперь подобрее будет.
– Да он не больно-то и капризничал, в отличие от тебя, – укорил его Янгфанхофен. – Это тебе вечно все не так.
– Что я могу сказать? – пожал плечами Бельзедор. – Я не так юн, как Дегатти, у меня требования повыше. Вот в этот раз – ты говорил, что история будет про бушука…
– Ну да, Мараула. Он там был.
– Но я бы не сказал, что в самом центре внимания. Главным героем был скорее уж Клюзерштатен… частенько он у тебя фигурирует в рассказах.
– Больше я к нему возвращаться не буду, – заверил Янгфанхофен. – Честно говоря, он мне и самому не слишком нравится.
– Но о том, как он стал демолордом, ты все-таки рассказал… – задумчиво произнес Дегатти. – Вот уж не думал, что он сделал это, убив свою мать…
– Да, именно так он им и стал, – ровным голосом сказал Янгфанхофен.
– А ведь ты говорил, что он стал демолордом скучно, – заметил Бельзедор. – Как и ты. А теперь вот выясняется, что он мамочку грохнул. Янгфанхофен, как все-таки умер твой отец?
– Что за возмутительные намеки, Бельзедор?
– Это не намеки, Янгфанхофен. Это прямой вопрос.
– Еще один такой вопрос – и ты точно узнаешь, как умрешь сам.
В корчме сгустились тени. Янгфанхофен на несколько секунд будто вырос, а тесак в его руках налился алым. Бельзедор пристально на него взглянул, Дегатти напрягся, а пес у его ног сдавленно зарычал.
Но потом старый трактирщик стал прежним, вздохнул и грустно сказал:
– Нет, Бельзедор, мы не убивали своего отца.
– Мы?..
– Я и Эсветаллила. Мы были близнецами, знаешь ли, и стали демолордами одновременно. Разделили счет Сильдибедана.
– Погоди! – аж привстал Дегатти. –
