невыносимо тяжело, после всего нескольких мгновений обыденности этой ситуации, которая так и зависла в воздухе! Весь мираж рано или поздно рассеивается, словно пыль, и мы понимаем, что увлечения, пусть даже самые обоснованные и деловые, в таком-то состоянии ипохондрии, могут лишь приводить к большим заблуждениям всего этого процесса. Катя в этот момент, конечно, и сама предчувствовала всю мнимость данного состояния и даже предполагала, что все это происходит с ней из-за внутренних страхов, все эти кошмары, прочие поползновения ее неординарной личности. Но все же с гордостью, которая вскипала как огонь от знания того, что она уж совсем пропала, она сделала два уверенных шага и направилась к этому магазину.
Подойдя ближе, при всем понимании, что это непременно солит чем-то злым и безобразным, она плюнула на это все, подняла голову выше, и тут в голову пришли мысли о чем-то знакомом, о чем-то родном, о своем прошлом, детстве. Каждый раз они с друзьями заходили в такие лавки после школы или продленки, и утром, и вечером, и днем, в обеденные часы и ночью при полной луне: гуляли они всегда, гуляли они долго, как только появлялось время; а такие ларьки, казалось бы, и не закрывались. Обычно у нее и ее компании было совсем не много денег в кармане, но всегда хватало, чтоб купить жвачку или даже мороженое. Иногда они нарочно станут под таким ларечком и громко заплачут. И мимо проходят взрослые, спрашивают:
– Что случилось, девочки?!
Тут же одна из них сразу смело и решительно отвечает:
– Мама Тани послала ее за молоком. – При этом сохраняя весь серьезный вид и четко разделяя свою речь, со всеми эмоциями и вытекающими из них манерами, она далее продолжала с грустью: – Мы катались, и она где-то обронила все деньги, а у Тани строгая мама! Она выпорет ее, и она больше никогда… Слышите, никогда! Не выйдет с нами гулять. – И после этого, придавая словам еще больше убедительности, хватаясь за голову, дергая взрослых за пиджаки или куртки, – эксцентрично давала тонкий намек, давала понять, что делать и что войти в такое положение непременно благородство, что, безусловно, детские впечатления намного выше всякой похоти в денежных эквивалентах.
Разумеется, такая шалость не могла проходить со всеми, но некоторые, весьма тронутые положением девочек, мгновенно доставали свои толстые кошелечки и давали нужную сумму, а то и в два раза больше, приговаривая при этом:
– Девочки, а это вам на шоколадку!
После такого фурора они долго резвились, прыгали от радости и смеялись, пока взрослые не уходили из поля зрения.
Она долго всматривалась в этот ларек и вспоминала свое детство, пройдя шагом, а затем бегом, а затем ускоряясь со всей силой, она на всех парах помчалась к нему.
Наконец добежав до самой двери, она заметила, что дверь приоткрыта лишь наполовину, вскоре тяжелую металлическую дверь она еле открыла двумя худенькими ручками.
В лавке
