военных напротив него стоят три молодых крымских татарина, в джинсах и кожаных куртках, с голубыми повязками на рукавах.
– Олег Петрович Уваров, – по-русски сказал старший из них, с бородой, – Крым, наконец-то, стал крымско-татарской республикой, и мы приступили к формированию новых судов. Вы, как человек, который не запятнал себя служением в российских структурах во время оккупации, нам подходите. Но для того, чтобы остаться в занимаемой должности, Вам необходимо принять ислам и сделать обрезание, к чему, собственно, мы сейчас и приступим.
Бородатый достал из кармана скальпель и стал медленно приближаться к Олегу. Уваров зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил себя в обществе двух немецких солдат и офицера, который с легко узнаваемым акцентом из старых фильмов про войну, произнес, глядя прямо ему в глаза:
– Олег Петрофич Уфарофф. Полуострофф Крым решением Совета Безопасности ООН временно передан под юрисдикцию международных организаций, и нам, немцам, поручили сформирофать у фас судебную систему. Нам известно, что Фы – честный и порядочный человек и судья, и мы предлагаем Фам сотрудничество, но, так как Крым стал частью сфободной от предрассудков Европы, то судьями могут стать только люди, которые лично на себе познали любоффь и мужчины и женщины, в противном случае, это может привести к дискриминации по половому признаку при принятии решений, что недопустимо. Имеющийся небольшой недостаток Фашей биографии мы постараемся испрафить прямо сейчас.
Офицер рванул на себе мундир и остался в кожаных трусах и подтяжках, а двое солдат вывернули Уварову руки и, придавив плечи, положили грудью на стол. Когда офицер похлопал его ладошкой по ягодицам, Олег закричал и… проснулся.
Он всё так же лежал на диване перед телевизором, передающим новости с юго-востока Украины, липкий пот струился по всему телу, знобило, в глазах мутилось и жутко тошнило. Он в три шага добежал до туалета, где освободил желудок, потом залез в ванную и встал под душ. Трясущимися руками Олег несколько раз переключал воду с горячей на холодную и, сколько хватало терпения, стоял под струёй. В завершение водной процедуры, постояв под горячим душем до тех пор, пока озноб не унялся, он выпил воды из-под крана, смешно изогнув шею и подставив рот под струю, вернулся в комнату и снова упал на диван, ощущая под щекой уже остывшую мокрую противную подушку. На этот раз он уснул мгновенно, и ни украинские националисты, ни татары, ни немцы, ни кто-либо ещё его уже не беспокоили.
Глава третья
Когда Олег открыл глаза, солнце освещало комнату ровным жёлтым ярким светом, а из открытого окна доносилось чириканье птиц. Насти уже не было, и электронные часы над телевизором показывали «8.42». Голова ясная, но руки и ноги болели, будто он вчера разгрузил вагон картошки, как когда-то в студенческие годы. «Нужно возвращаться к жизни. Хватит. Нарасслаблялся», – сказал он вслух,
