шаг назад, когда поняла, что передо мной наследный принц, – а у его брата волосы намного, намного короче, и уложены почти все на бок, чтобы красиво каскадом падать на лицо. И огонь в глазах был разный, у Вельзевула синий, у Левиафана – алый. Но это были они: «принц в кедах» и второй наследник.
– Я не собираюсь тут торчать до второго Восстания, так что разворачивайся и пошли, – снова капризно затянул Левиафан, кладя руку на плечо Вельзевулу.
– Тогда позже, леди Персефона, – второй принц взял Персефону за руку, поднял на уровень ее груди и нежно поцеловал кончики пальцев. – Мой возлюбленный братец жаждет услышать вводную лекцию, а идти один, кажется, не в состоянии.
В ответ на это Левиафан закатил глаза, близнецы двинулись в сторону от нас. Вельзевул оглянулся через плечо и подмигнул. На лице его царила милая, вежливая и виноватая улыбка.
Я стояла, громом пораженная и оглушенная. Напротив меня только что стояли маркизы Каменной крови, сыновья Миледи, наследники Престола, и те, кто так редко мелькали где-то в сети, но были известны всем. Вот это встреча!
– Ничего себе, – выдохнула я, покачиваясь на ногах, но вновь обретая и равновесие, и способность говорить. – Я даже отключилась на минутку.
– Они сильные, – тихо сказала Персефона. – Этой силой тебя и полоснуло. Привыкнешь со временем, нам еще учиться вместе.
Я повернула к ней голову, но фиолетовые камни, что заменили ей глаза, хранили молчания. Я могла лишь догадываться о том, какой она себя сейчас чувствует – напуганной, раздраженной, счастливой или кокетливой. Я открыла рот, чтобы спросить ее об этом, а заодно и о том, чем ей так не нравится Вельзевул, но резким движением захлопнула челюсть. Интуиция подсказывала, что у нас еще будет время для этого разговора, а пока лучше промолчать.
– Мальчики из рода Горгоны, – задумчиво протянула я. – Никогда не думала, что увижу их вживую.
– Миледи, да продлится Ее Царство вечно, считает, что темные дэвы из аристократических семей должны воспитываться со всеми, – постепенно голос Персефоны обретал обыкновенную силу и свойственные ей, Персефоне, округлые интонации. – Ты здесь много наших повстречаешь.
Слова соскочили с ее губ непринужденно, и я кивнула. Придворные так придворные. За всю свою жизнь из более-менее аристократов я знала только Хат, и то аристократкой она в полной мере не была. Просто ее отец работал в посольстве, и как любой посол, приравнивался к очень важной персоне.
– Ты не понимаешь моего шока, да? – спросила я, поворачиваясь к девушке.
– Нет, не понимаю, – вновь в ее голос вернулось раздражение, что значило, что она окончательно пришла в норму. – Ты тоже не из обычной семьи, хотя бы с темной стороны.
– Ты знаешь, кто мой отец, – я прошла сквозь двойные распахнутые двери.
– Но он всё равно из своего рода, – Персефона остановилась, посмотрела в одну сторону, потом в другую и указала направление налево. –
