о, и лишь слегка закрываю микрофон в телефоне, хмурясь и шикая на сына. Тот фыркает и кривит губы, вновь поворачивая айпад к себе.
– Вообще-то здесь говорится.. – начинает он, но я уже перехожу на кухню.
– Да-да, слушаю – бормочу в трубку и достаю банан из холодильника.
– Пап, ты не поверишь! – теперь уже изумленно кричит Майк из гостиной и я тяжело вздыхаю.
Да, я знал, что это будет нелегкая неделя, но каждый раз будто впервые. После развода с Сарой я и рад был бы отбрехаться от любых отцовских посягательств и остаться обычным воскресным папочкой. Ну, из тех, что приезжают по выходным, привозят ребенку всяких вредных, но вкусных вещей, никогда не ругают и похвалят за меткость, если мяч попадет вдруг в окно соседнего дома. Потому становятся любимым родителем при малейших затратах.
Но нет, из-за того, что Сара тоже была мамашей такой себе, я четко осознал, в каком дерьме окажусь, если не решусь вдруг бороться за свое время с ребенком. Общественное мнение, мои друзья, ее друзья, все эта ахинея добродетели, которая так вдруг стала модна и популярна в наше чертово время.
Собственно, я и так оказался в дерьме.
Теперь по четным неделям Майк стабильно с матерью и ее новым мужем (из-за которого она и развелась со старым), а по нечетным живет у меня.
И да сохрани господь меня эти каждые чертовы нечетные недели.
Нет, когда мы только разошлись, ему еще было 11 и все было не так плохо. Дал приставку, разрешил поесть чипсы и все сойдет. Но теперь, когда ему уже 14 и ему нужны совсем не чипсы, он начинает меня напрягать. И хорошо бы, если бы ему, как и сверстникам, нужны были девчонки и друзья. Я, быть может, даже на выходные задерживался бы в баре, чтобы они могли расслабиться в моем доме. Но нет, Майк совершенно необщительный. Сара отказывается признавать, что это называется все-таки не интроверт, а социопат. Интроверт – когда человек общается мало, но у него есть 1-2 человека, с которыми он рад встретиться да провести пару часов. А вот социопат – это тот, кто целыми днями сидит дома и ему дурнеет от одной мысли выйти за молоком в магазин через дорогу.
Потому Майку нужны не тусовки, а постоянно отвлекать меня от дел. Он валяется круглыми сутками дома со своим айпадом и считает, что мой мир на ту неделю, когда он приезжает, крутится вокруг него. И в какой-то момент это и правда начинает быть так, что крепко раздражает. Не сказать, чтобы у нас с ним была какая-та крепкая связь отца и сына, потому подобные изменения едва ли вызывают теплые чувства.
Порой меня даже посещают мысли, что его просто гнобят в школе, поэтому он предпочитает не выходить из дома и не имеет друзей. Потому что будь он настоящим социопатом (или интровертом, как говорит Сара) он бы не общался ни с кем, включая меня. Но нет – на нас с Сарой это привилегия молчания не распространяется.
– Пап! – теперь он уже заходит в кухню с планшетом, раз я не вышел обратно в гостиную. Опять закрываю мобильник ладонью.
– Я занят, Майк – цежу – Подожди.
Но он будто не слышит.
– Нет, ты только послушай – не поднимая глаза и не делая паузы говорит – теперь вспышка насилия уже в Париже, и в.. Па, что такое Генуя?
– Город в Италии, учи географию – отмахиваюсь я и вновь убираю ладонь от мобильника – да-да, Бари, я тебя слушаю.
Майк недовольно поднимает глаза и опять супится:
– Ты не слушаешь, что я говорю?
– Я думаю это логично, все к этому вело – говорю в трубку, вновь прикрываю ладонью и теперь уже шиплю сыну – ты видишь я разговариваю, не мешай мне. Иди займись чем-нибудь.
– Ты такой офигенный отец – язвит он и захлопывает крышку защитного чехла на планшете. Сверкает еще пару секунд голубыми глазами. Между прочим, ему они достались от меня, а вот рыжие волосы от матери. У меня до третьего колена почти все брюнеты.
Майк нескладный, как и все подростки в 14, но при этом уже успел отъесть себе живот и щеки. На носах очки – явное доказательство того, что с техникой он проводит времени больше, чем со сверстниками. Я в его возрасте занимался спортом и гулял с девчонками, а не донимал отца идиотскими интернет-статьями, которым верят лишь олухи.
Еще и одевается глупо. Я пытался купить ему нормальных вещей, но он даже смотреть на них не хочет. Сара говорит, что это нормально и пусть носит что хочет, даже если это идиотские футболки с глупыми принтами (и не исключено, что из-за них у него и нет друзей). Порой я не понимаю, как от меня мог родиться такой ребенок.
Будто и не мой. Мы совершенно разные. Внешне, внутренне, черт возьми, да во всем. Может, поэтому я никогда и не испытывал тяги к нему. Потому что никогда не видел в нем себя, а как любому тщеславному человеку, мне это было необходимо, тем более если речь шла о сыне.
Единственном.
Что
