время Элайджа оплакивал свою неудачу. Потом опять задремал.
Элайджа помнил: совсем маленьким он, бывало, спал в теплой постели в комнатке, примыкавшей к загону для кур. И женщина – покрасневшие глаза, загрубевшие руки – о чем-то пела ему. Он не понимал слов, только в памяти сохранилось, что думалось ему о солнышке, о теплом ветре… А куры будили его по утрам своим квохтаньем и возней…
Он подумал об Эмли. Где она, что с ней? Он только знал, что она точно прячется где-нибудь в безопасном уголке, ожидая, чтобы он пришел и забрал ее. Прятаться у нее здорово получалось. Когда они были малышами, она иной раз забивалась в такие закоулки, где даже он ее не сразу обнаруживал. И то больше потому, что она терпеть не могла одиночества и чем-нибудь себя выдавала. Крикнет, бывало: «А я вот она!» – и сама выбежит показать Элайдже свою замечательную ухоронку. Потом она все-таки научилась сидеть тихо и не объявляться. А еще позже стала совсем молчаливой. Вот уже больше года она вовсе не заговаривала с Элайджей. Он все думал об этом, думал… Но так и не припомнил последних слов, услышанных от нее.
Еще он гадал, что сталось с Рубином. Элайджа принялся воображать, как его покровитель в очередной раз отыщет его и спасет… даст еды и воды… расскажет обо всем, что с ним приключилось…
Они впервые встретились в зале Сплетника – так называлось обширное и многолюдное место, куда двое маленьких новичков забрели в надежде раздобыть съестного. Скоро Элайджа обнаружил, что зал был еще и опасен. Детей здесь покупали и продавали. А то и попросту похищали.
Из полутьмы выдвинулся и навис над ними одноглазый коренастый мужик с жирными руками.
– Хотите кушать, детишки? – спросил он, но было в его голосе нечто такое, что заставило Элайджу плотнее притянуть к себе Эмли и податься прочь, не глядя на этого человека и не отвечая ему.
– Они уже заняты, добрый господин, – прозвучал другой голос.
Элайджа оглянулся и увидел быстро идущего к ним паренька. Его непослушные вихры в факельном свете переливались рыжим.
– И бумаги на них у тебя есть? – Коренастый нахмурился.
– А как же, господин, вот они! – Парень сунул мужику толстую пачку бумаг, а сам шепнул Элайдже: – Не ходи с ним, дружок, это злой человек! Пошли лучше со мной!
И прежде чем Элайджа успел что-то решить, рыжий подхватил Эмли и побежал с ней через зал, петляя и ловко ввинчиваясь в толпу. Коренастый швырнул на пол бесполезные бумажки и заорал. Поздно! Он было погнался за ними, но куда такому толстяку настигнуть шустрых ребятишек!
Рубин вел их лабиринтами тоннелей, пока они не добрались до небольшого, хорошо освещенного чертога. Там были столы и на них еда. И никто не требовал платы. И не орал, если они брали кусочек, так что Элайджа и Эмли наелись досыта. После исчезновения Рубина Элайджа так и не смог найти это место снова. Он пытался рассказывать другим жителям, но над ним либо смеялись, либо обзывали дурачком…
Рубин
