смотрел перед собой, почти не моргая, и ждал первых признаков света в сплошной черноте. Пока мог, он пытался дать отдых телу, поскольку уснуть не удалось все равно. Голова работала вовсю: Фелл придумывал, как им пережить наступающий день.
О судьбе прочих частей Приморской армии ему оставалось только гадать. Быть может, все погибли. Или разбежались. Могли уцелеть разрозненные группы людей, сбившихся вместе, как эти сто четыре воина, мужчины и женщины, лежавшие близ него в темноте.
Вчера судьба оказалась к ним беспощадна. Когда хлынула вода, синекожие находились на возвышенности. А их полководец, кто бы он ни был, настолько быстро привел своих людей в боевую готовность и послал вперед, что Алых, можно сказать, опять накрыло волной. В первый же час погибли тысячи людей. Еще тысячи повернулись и побежали в сторону Города, преследуемые торжествующим неприятелем. Дикие Коты под водительством Фелла кое-как удержали свой невысокий насест, увенчанный двумя валунами. Они рубились, стиснув зубы и пытаясь дожить до вечера. К заходу солнца у Фелла под началом остались сто четыре души. Из них шестнадцать, покалеченные, вряд ли переживут ночь. Тридцать четыре человека больше не могли драться. Сорок три тоже были ранены, но на ногах держались. И только одиннадцать остались невредимы.
Весь первый час короткой ночной передышки Фелл раздумывал, а не отступить ли под покровом тьмы: пусть хоть несколько лиг отделят их от врага. Однако люди были слишком измотаны. Слишком потрясены почти мгновенным уничтожением войска в двадцать тысяч бойцов. И у них на руках были раненые – не бросать же их? В итоге Фелл решил стоять и держаться. Валуны в какой-то мере помогут им обороняться, а там будет видно. Может, подкрепление из Города подойдет. Может, где-нибудь совсем рядом обороняется такой же потрепанный отряд и с ним удастся объединиться.
Думая так, Фелл хорошо понимал, что, вполне возможно, своим решением приговорил всех к смерти. Однако бросить раненых было нельзя.
Потом ему показалось, будто тьма чуть-чуть поредела. Он моргнул. Под веки точно песка насыпали. Да, похоже, понемногу занимался новый день…
– Гарвей!
– Здесь, господин, – тотчас отозвался порученец.
Голос прозвучал совсем близко, в нем отчетливо слышалась боль. Накануне Гарвей вывихнул плечо. Сустав благополучно вправили, а руку надежно примотали к груди, но бедняга наверняка не сомкнул глаз.
– Как плечо? – спросил Фелл.
– В порядке, господин.
– Пересчитай людей.
Он слышал, как Гарвей осторожно поднялся. Тут же, словно кто-то наконец дал разрешение, со всех сторон началась возня: люди ворочались, кашляли, отплевывались, охали… Солдаты Фелла просыпались, им предстоял новый нелегкий день. Кто-то застонал, кто-то неосторожно пошевелился и вскрикнул от боли. Каково было встречать это утро тем, кто накануне получил раны?
Всего одиннадцать здоровых, напомнил себе Фелл. Да помогут нам продержаться боги льда и огня!
– Господин! –
