на Руси образ Святого Великомученика Георгия, который под страшными пытками не отрёкся от веры во Христа и образ которого почти через 30 лет «явится» в одном из лучших произведений Б.Л.Пастернака, о чём уже говорилось ранее:
…Но Святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.
(Многим хорошо известно, что сам поэт был дважды награждён Георгиевским Крестом). А ради этого можно перенести и «муки голода и жажды», и «сон тревожный» и «бесконечный путь». Будет небольшим преувеличением сказать, что сам поэт повторит путь святых мучеников.
И вот возникает образ «Нового Иерусалима», как символ Царства Небесного, как описал его Святой Иоанн Богослов. И возникает этот образ на полях родной для поэта страны:
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, пока взойдут ясны
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
А Царство Небесное, как известно, завоёвывается страданиями и подвигом!
Как и в «Заблудившемся трамвае», появляется образ, скорее всего, Страшного Суда, – образ «Страшного Света», который «прольётся с неба».
А далее образ Млечного Пути, часто встречающийся в духовной поэзии разных времён:
Это Млечный Путь процвёл нежданно
Садом неожиданных планет.
И вот в финале возникает образ «Неведомого Путника», о котором было много споров:
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо, но я пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Орёл и лев – символы евангелистов, здесь они вместе, значит, этот образ, скорее всего, – Образ Христа, как утверждал один из дискутирующих писателей.
Невольно вспоминаются и слова из известной песни, написанной уже во второй половине 20-го века:
Тебя там встретят огнегривый лев
И синий вол, «исполненный очей»
С ними золотой орёл небесный,
Чей так светел взор незабываемый.
Может быть, поэтому образы высшего ангельского чина – серафимов, «облака рая» встречаются во многих произведениях Н.С.Гумилёва, даже в стихах о любви к женщине, например, в сборнике, изданном после смерти поэта. В упоминаемых выше произведениях является ему чистая, светлая возлюбленная, спасая от сомнений и грехов. (Это – один из ярких и распространённых образов классической русской литературы).
Но всё же, наверное, следует обратиться к образу любви божественной.
В одном из неопубликованных при жизни произведений «На далёкой звезде Венере…», созданном в год смерти поэта, показан образ Рая, очевидно, в противоположность «земному аду», в который превращена Россия:
На далёкой звезде Венере
Солнце пламенней и золотистей…
Это – взор, обращённый в Вечность. Поэтому там и «вольные, звонкие воды», которые
