приятелем, мое настроение было уже далеко не таким солнечным и радужным. То ли повлияли сумерки, то ли мрачный взгляд Матвея.
Мы прошли по узеньким улочкам с частными домами в два этажа и высокими коваными решетками. Миновали старую часовенку, здоровенный старинный отель, окруженный садом, и наконец выбрались на узкую грунтовую тропку.
– Нам вверх, на гору. К лесу, – скупо пояснил Матвей.
И мы зашагали по тропке.
3
Здесь фонари конечно же не горели. Только круглая луна выползла из-за туч и светила как ненормальная. Молодая травка, едва достававшая до щиколоток, тихо колыхалась, ветерок приносил запахи цветущего шиповника, и все вокруг казалось красивым и мирным.
И даже маленькая хрупкая часовенка, у которой мы остановились, навевала мирные и спокойные мысли. Крест на ее небольшом куполе слегка поблескивал, отражая лунный свет, и я невольно залюбовалась, задрав голову.
– Не отставай, – позвал меня Матвей, и пришлось догонять его.
Мы обогнули часовенку, свернули с тропы к какому-то железному забору и вдруг оказались у самого края кладбища.
– Это старое кладбище, тут похоронены невинные люди. Хотя совсем невинных не бывает, но это не… Это просто люди, – пояснил Матвей. – Говорят, они погибли тогда, когда сюда пришли красные в тридцать девятом году.
– Что мы будем делать на кладбище? – не поняла я, чувствуя, как хорошее настроение окончательно покидает меня, а вместо этого по коже лезут мерзкие мурашки ужаса.
– Ничего. Просто я возьму земли. Немного земли со здешнего кладбища.
– Зачем?
– Так надо. Дед научил. Все, пошли. Не задавай пока вопросов. И вообще ни с кем не разговаривай, даже если тебя будут звать по имени. Иди молча.
И мы двинулись к лесу, который возвышался впереди, на горе, точно черная мрачная стена. Теперь я не испытывала сумасшедшей радости по поводу нашего приключения, хотя ничего страшного не происходило. Кладбище меня не пугало, ведь там все были давным-давно мертвы. А живых людей вокруг не наблюдалось. Но тем не менее я вдруг подумала, что мы занимаемся ерундой.
Ну подумаешь, пороемся в пыльных бумагах старого-престарого деда (может, Матвей решил найти его метрику, кто знает?), после отправимся обратно, и я, наверное, снова заночую у друга. Пусть там мать с ума сходит, она это заслужила.
Лес надвинулся, наполз на нас, как гигантское мрачное животное, и дубы протянули к нам корявые ветви. Матвей молчал, как партизан на допросе, и я ломилась следом за ним через низкие кусты шиповника и малины. Узкая тропка уводила в темную лесную глубь, но у моего спутника оказался фонарик, который довольно ярко освещал деревья и кусты перед нами.
Мы уже почти добрались до широкой поляны, забирая все выше и выше, как вдруг навстречу вышла девочка. Это было так неожиданно, что я чуть не вскрикнула, увидев тоненький силуэт. Растрепанные светлые волосы обрамляли бледное лицо, темные
