они уселись под изумрудными кронами чинар, не спеша заговорил.
– Я расскажу тебе, дочь, как обрести себя, – это в твоей и моей вине. Там, – он простер руку в сторону сгущавшихся на горизонте сумерек, – находится благословенная земля – Земля Памяти. Посредине ее стоят три пирамиды, в одной из них покоится саркофаг, покрытый мраморной плитой с таинственными письменами. Это священное место охраняет Сфинкс в образе женщины. Охраняет неусыпно, не подвластный ни ветрам, ни дождям, ни солнцу, ни времени. И находится в этом Сфинксе ключ к разгадке тайн Вселенной, который оберегает его живая душа. Если сможешь завладеть этим ключом, – обретешь желаемое. Но это очень трудно…
Юния только кивнула отцу и залилась румянцем, – он не мог знать, что душа Сфинкса стража заветного ключа – это она, его дочь Юния.
Пока отец рисовал ей картину загадочной земли обетованной, перед взором Юнии возникали то знойное Месопотамское плато на скалистых отрогах, за острие которых цеплялись белые стаи облаков и орлиные гнезда, то Аравийская пустыня, безбрежно раскинувшаяся под прозрачным нежно голубым пологом неба, то смоковницы – могучие древние свидетельницы времен ассирийской цивилизации, то созданные гением человеческого духа и фантазии пирамиды, уходящие вершинами в космос.
Юния помнила, как строили их покорные рабы. Душа ее давно освободилась от плена той давности, и это лишний раз убеждало ее, как много воды утекло с той поры, когда она обитала в этих священных местах, и как с тех пор повзрослела ее душа.
Дни проходили за днями, и время все жестче и неумолимее напоминало Юнии – ее благополучное существование несет смерть любимым ею людям. Альтернативы не было. Она уже давно не плакала и не обращалась с заклинаниями к Вечной Памяти о пощаде и снисхождении. Рискуя потерять бессмертную нить, связывающую ее с ушедшими поколениями, она все же однажды поведала матери то, что было заказано ей на веки веков.
– Готовься к худшему, мама: скоро умрет мой брат, а за ним и отец…
Лицо матери потемнело, взор погас.
– Лучше бы ты, дочка умерла, чем сказать мне то, что я услышала.
Мать погладила ее по голове и вышла из дома. Время в семье Юнии остановилось. Ушел из жизни брат. После этой трагедии Юнию надолго сковало отчаяние. По ночам мать будили невнятные рыдания, похожие на стон. Наутро на лице Юнии не было и признаков ночных страданий, оно сияло молодостью и цветущей красотой. Однако, слушая эти стенания, мать все отчетливее и острее ощущала приближение кончины мужа. При мысли об этом сердце ее замирало, разум цепенел, жить становилось невыносимо.
В ней вспыхнула неприязнь к дочери. Тогда она собралась с духом и сказала:
– Я тоже скоро уйду, Юния. Без отца я на этом свете не жилец. Лучше бы ты родилась на другой планете – горе обошло бы нас.
Юния судорожно припала к руке матери, самой дорогой и справедливой.
– Не казни меня, мама! Я сама казню себя.
