сделал еще одну остановку, а затем направился на север, в сторону кладбища. На экскурсию поехало человек пятнадцать, половина из них – дети. Все весело смеялись, и я услышала, как какая-то девочка спросила:
– Это в самом деле правда, мама?
– Нет, милая, – ответила мама. – Призраков не бывает.
Алекс показал гиду фотографию Викки:
– Не помните ее? Может, она ездила с вами?
– Вы представляете, сколько народу туда ездит? – ответил тот.
Мы проехали через город, затем еще километра три по прямой ровной дороге, после чего свернули к железным воротам, которые распахнулись перед нами. Эффективность их с точки зрения безопасности казалась сомнительной, поскольку ограда в нескольких местах была проломана.
Кладбище было старым. Надгробные памятники относились к временам более чем шестисотлетней давности – к началу эпохи Бандариата. Гид, мужчина средних лет, изо всех сил изображая волнение, рассказал нам, что городской совет рассматривает вопрос о запрете посещения кладбища туристами, поскольку никто не знает, когда Форрест Барриман вылезет из могилы и что он тогда станет делать. Гид посмотрел на детей: некоторые из них хихикали, другие жались к матерям.
– Конечно, большинство жителей Пойнта считают, что беспокоиться не о чем, – невозмутимо заметил он. – Но вы же знаете людей. Хватит одной неспокойной могилы, чтобы город снискал дурную славу.
Алекс наклонился ко мне:
– Ты что, нервничаешь, Чейз?
Что угодно, лишь бы меня задеть. Я улыбнулась и промолчала.
Кладбище, пыльное и сухое, нисколько не походило на поросшее пышной зеленью место упокоения возле загородного дома Алекса на Окраине. Повсюду стояли таблички: «После наступления темноты не подходить!»
– Пожалуй, я не стала бы хоронить здесь того, кто был мне дорог, – заметила я.
Алекс смотрел куда-то в сторону. Его ответ я угадала заранее:
– Не думаю, что в конечном счете это важно.
Автобус качнулся под порывом ветра.
– Днем Форрест ведет себя тихо, – сказал гид. – Беспокоиться не о чем.
Автобус проехал среди надгробий. Наконец мы поднялись на пологий холм, и перед нами появился тот самый камень – выше моего роста и длиной в пол-автобуса. Мы свернули на парковку. Двери открылись. Гид вышел первым. Он помог сойти женщинам, подавал руку детям, постоянно повторяя, что нам ничто не угрожает и днем можно ничего не опасаться: мол, чудовище проявляет активность лишь тогда, когда на небе светит Каллистра. Слово «Каллистра» он произнес, перекатывая во рту согласные и растягивая гласные. Ему по-настоящему нравилась его работа.
– Отличное шоу, – прошептал Алекс.
Естественно, первым, что я увидела, была надпись «Лежи тихо». На обратной стороне камня имелась еще одна – три ряда незнакомых символов.
– Это буквы арракешского языка, –
