мы уже не договорились обо всем? – резко спросил Байдур. – Зачем ты явился? Зачем потревожил мой сон и всполошил моих людей?
Гуюк сощурился, меняя мнение о стоящем перед ним человеке. Хотелось повернуться к матери за подсказкой, но так он распишется в собственной беспомощности. В последний раз царевич видел Байдура, когда тот уезжал домой со своим туменом, а Чагатай считался предателем. Было время, когда Байдур мог стать правителем Каракорума, пожелай небесный владыка изменить судьбу его семьи. Вместо этого он унаследовал западное ханство и тихо там жил. Гуюк не видел в нем угрозу. Но власть изменила Байдура. Теперь он казался человеком, жестко принуждавшим остальных к беспрекословному послушанию. «А я таким кажусь?» – подумал Гуюк и скривился: уверенности у него не было.
– Я пригласил сюда Мункэ… господин, – поговорил Гуюк, кусая губы.
Байдур эту заминку заметил. А ведь они стояли перед Каракорумом! До чего досадно жаловать кому-то звания, когда у самого ни одного нет… Гуюк почувствовал, как мать переступила с ноги на ногу, и припомнил ее наказ. Он пока не хан. Пока его удел – смирение.
Байдур не ответил Гуюку – он тоже отреагировал на движение Дорегене и низко ей поклонился.
– Прошу прощения, госпожа! Не ожидал увидеть вас среди всадников: ночь же на дворе. Добро пожаловать к моему очагу! Чай уже остыл, но я велю заварить свежий.
Гуюк кипел от злобы. Почтение, с каким встретили его мать, лишь подчеркивало, как мало уважают его самого. Интересно, Байдур нарочно его проигнорировал или и впрямь уважает регентшу? Вслед за матерью царевич двинулся к юрте Байдура и с раздражением пронаблюдал, как та наклоняет голову и входит внутрь. Воины Байдура не сводили с него глаз. Нет, не с него, а с меча у него на поясе. Гуюк ощетинился: они что, запугать его решили? Неужели он сглупит и вытащит меч после того, как в юрту вошла его родная мать?
К его вящему удивлению, один из стражников Байдура приблизился и отвесил глубокий поклон. Стража Гуюка плотнее обступила своего господина, но тот лишь отмахнулся и по-прежнему раздраженно спросил:
– В чем дело?
– Господин, позвольте мне прикоснуться к вашему мечу, только к рукояти. Потом буду детям об этом рассказывать.
Гуюк неожиданно понял, почему воины Байдура не сводят с него глаз, и покровительственно улыбнулся. Меч с волчьей головой на рукояти носил его отец Угэдэй, а до него – Чингисхан. Но чтобы меч лапали незнакомые стражники… От одной мысли Гуюк содрогнулся.
– Нам с твоим господином нужно многое обсудить, – начал он.
Как назло, стражник потянулся к мечу, глядя на рукоять с благоговейным трепетом, как на христианскую реликвию. Гуюк отсек бы наглецу руку, если бы не чувствовал себя в центре внимания, а большинство следящих были бы преданы ему, а не Байдуру.
– В другой раз! – рявкнул Гуюк и, чтобы избавиться от назойливого стражника, нырнул в юрту.
В
