не считать. Если Господу будет угодно, останусь жить и никакое зло не коснется меня. Правоверный еврей не поднимет нож в субботу.
– Десять! – крикнул рыцарь и ногой вышиб скамью.
Тело резника вздрагивало на дереве. Взбешенный рыцарь, вскочив в седло, тронул поводья, но второпях не попал ногами в стремена, а лошадь, испугавшись чего-то, уже понеслась и на всем скаку сбросила его прямо в открытый глубокий колодец. Облаченный в тяжелые доспехи, он сразу пошел ко дну и захлебнулся.
Глаза, конечно же, глаза, они должны быть белесыми или становиться такими в минуты прозрения. Крупный план и светящиеся белесые глаза, а потом видения, видения, видения…
«Ну ладно, надо передохнуть, а то можно самому тронуться от этих видений», – решил Димов.
Яна Варшавская
Член Российского союза писателей и Интернационального Союза писателей.
Лауреат второй национальной литературной премии «Писатель года» (2013 г.).
Обладательница медали им. С. Я. Надсона «За личный вклад в развитие российской культуры и литературы», медали «65 лет со дня основания ИСП», медали им. Владимира Набокова «За вклад в зарубежную литературу», медали им. Бориса и Глеба «За искренность в литературе» и памятной медали «220 лет со дня рождения А. С. Пушкина».
В 2020 году удостоена медали «Анна Ахматова -130 лет», медали им. Александра Грина и медали «Сергей Есенин -125 лет» за вклад в развитие русской литературы.
Автор восьми книг.
Очень плохой english
отрывок из романа
Часть I
Таська
Когда я вошла, он был еще жив. Мужчина лежал на полу. Глаза, обращенные в небо, были открыты. Правда, небо ему заменял высокий потолок нашей пятиэтажной общаги. Возможно, это был какой-то самый последний импульс… Он протянул мне руку и произнес:
– Теперь нить оборвалась! – Его рука дрогнула, и он как-то сразу изменился в лице, словно окаменел.
Я стояла прямо у дверей, не в силах пошевелиться. Этот незнакомый человек был первым, кого я видела мертвым…
Пролог
Тусклое утро. Хотя и выходной.
Сегодня вообще нет нужды подниматься ни свет ни заря, чтобы пешком пройтись до университета.
Правда, я обожаю ходить пешком. Это немногое, что я действительно люблю. Я пересекаю давно знакомые улочки, настраивая себя и привыкая к мысли, что в этом городе мне вряд ли удастся что-либо изменить. Ведь нет ничего скучнее работы инженера. Хорошо, уточню… Инженера какой-нибудь-там-лаборатории.
Года три-четыре я ходила в университет как на праздник.
Но это было давно. Я довольно быстро освоилась и заскучала. Сейчас мне тридцатник. Вернее, уже чуть больше… Работа теперь не вызывает никаких, даже самых слабых отблесков от тех прежних полярных ощущений. Ни страха, ни любви. Хотя я уже и называюсь ведущим инженером, но все той же какой-нибудь-там-лаборатории.
И мне уже тридцать.
